Хотя это не моё дело – гадать, но я не выдержал:
– Палыч, справа красный огонь!
– Где?
– Да вот, справа, – мотнул головой на правое окно.
Штурман приник к своему окну, выискивая этот огонь. И вдруг, панически:
– Лево на борт!
Я, автоматом, переложил руль налево. Судно накренилось, описывая циркуляцию на полном ходу, на выходе из неё я увидел высокий борт громадного, по сравнению с нами, судна, его левый красный бортовой огонь.
– Что это, Палыч?
– Вот суки, не увидели нас, могли бы утопить! Вот гады! У них же радары, два вахтенных помощника по бортам! Это паром, в Хельсинки ходит. Ну гады! – второй не мог успокоиться.
Крен был приличный, неожиданный, в рубку немедленно поднялся капитан.
Да, могли утопить, вели себя эти господа против всех правил. На этом происшествия закончились, через полтора часа мы вошли в Рижский залив.
Была баня, была большая приборка и большая постирушка. К причалу не торопились, пока не закончили эти дела.
Швартоваться пришлось мне.
На следующий день я взял необходимую справку о прохождении морской практики, отправил её в порт Темрюк – одно из мест, кто имел право выдавать рабочие дипломы.
Ещё через день я был назначен боцманом, а через неделю, когда получил рабочий диплом, был назначен вторым помощником, минуя должность третьего помощника. Эту должность освободил Сергей Павлович, заменивший списанного по болезни старшего помощника.
Мы выдержали испытание ураганом, но песню про удачливого Мишку я не мог слушать года два.
А селёдку, ту, что продавали в магазинах, я не мог есть года четыре.
И случились ещё два происшествия, и оба трагических.
В рейс мы взяли щенка, сучку, назвали её Машкой. Она терпеть не могла лиц женского пола, поскольку выросла в мужском коллективе. За эти три с половиной месяца она привыкла к качке, на судне всегда находила место, где качка приносит минимальные неудобства.
Она погибла, когда бросилась на идущий автомобиль, защищая, по её разумению, члена команды, который был с ней.
Погибло моё, купленное перед рейсом, драповое пальто. От качки сначала перетёрлась петелька, на котором оно висело, а потом появилась огромная аккуратная дыра на спине, когда пальто набросили на крюк.
Крюк отполировался. Пальто пришлось выбросить.
