– Могу. Если будешь мешать следствию, запру в КПЗ.
Почему-то меня не испугала угроза Егора Петровича.
– До сих пор я вам не мешала.
Следователь красноречиво поднял глаза к небу.
– Да пойми ты, наконец, это не игрушки. Твою сестру сначала ударили ножом в спину, а потом били по лицу чем-то тяжелым. Её убийство отличается от предыдущих.
– Егор Петрович, говорят: три девушки были убиты пятнадцатого июля. А откуда такая точная дата?
– Последний раз их видели четырнадцатого. Скорее всего, он убивал их сразу или спустя несколько часов.
– Если это так, почему он Алёну убил раньше? Она не вписывается в график маньяка.
– Выясним.
Егор Петрович! – послышался чей-то голос.
– Я здесь, – откликнулся следователь.
К нам подошли двое мужчин в полицейской форме. Один, лет пятидесяти, невысокий, лысый, выглядел неопрятно: пуговицы на его объемистом пивном животе расстегнулись, в прореху выглядывала серая майка. Другой – молодой, стройный, розовощекий выглядел элегантно. Только большая лопоухость всё портила, делая его лицо смешным и несерьёзным.
– Вам звонят из Апшеронска. – Мужчина вытер лысину несвежим носовым платком.
Лопоухий заинтересованно посмотрел на меня.
– Александр Васильевич, это Настя, сестра, найденной вчера девушки. – Следователь повернулся ко мне. – А это участковый села Вереево. – Вдруг чего обращайся к нему. Запиши его телефон. Продиктуйте ей, – сказал Егор Петрович пузатому недоразумению в форме. – А этот юноша его помощник Владимир, – следователь кивнул на ушастика. – К нему тоже можешь обращаться. Володя, скажите Насте свой номер, на всякий случай.
Я записала в память мобильника названные номера. Мужчины ушли. Попыталась отклеиться от стены и не смогла: ноги не держали.
«Вот, блин, сыщица! Возьми себя в руки», – отругала я себя.
На негнущихся ногах смогла доковылять до скамейки и рухнула на неё рядом с сидящим алкашом. Сейчас мне было всё равно где сидеть, лишь бы прийти в себя и отправиться к дому бабы Поли.
– Что влипла? Посадят? Не расстраивайся, в тюрьме тоже люди живут, – посочувствовал мужичок.
Я удивлённо покосилась на него, невольно отмечая, приятный мягкий баритон.
«Не пропил голос, надо же», – подумала я.
– Сестру у меня убили. Опознавала её по фотографиям, – мой голос дрогнул.
– Ах ты, горемыка. На глотни. – Мужик сунул мне чекушку, аккуратно открыв непочатую бутылку водки.
– Не пью.
– А я пить и не предлагаю, только глотнуть, прийти в себя.
Я взяла бутылку и сделала глоток. Жидкость обожгла горло, меня передернуло от отвращения.
