Информация, приведенная в письме Янгеля, была доведена до правительства, и в результате вопрос о предоставлении Поликарпову необходимых ресурсов для оборудования опытно-производственной базы был решен положительно. КБ с новыми силами приступило к разработке следующего истребителя – И-185, эскиз которого техническая комиссия НКАП рассмотрела еще 8 февраля. Это был высокоскоростной одномоторный поршневый истребитель-моноплан, который по своим летно-техническим характеристикам превосходил все отечественные и иностранные поршневые истребители, разработанные к тому моменту. Невероятно перспективный, И-185 отличался мощным вооружением, улучшенными аэродинамическими формами, имел значительно более высокую скороподъемность и маневренность, а его максимальная скорость составляла 630 км/час. Но так же, как и в случае с И-180, проблема заключалась в нахождении подходящего двигателя: одни перспективные модели не могли быть выпущены серийно в нужный срок, а другие обладали меньшей мощностью или были тяжелее, чем позволяли расчеты. Поликарпов обращался с просьбой закупить специально для И-185 какой-то из двигателей разработки иностранных фирм (например, БМВ), но его прошение не было удовлетворено.
Таким образом конструкторский коллектив поликарповского КБ оказался к лету 1941 года, если можно так выразиться, с пустыми руками. На момент начала войны Янгель был заместителем директора опытного завода и ведущим инженером проекта ТИСа – тяжелого двухмоторного истребителя сопровождения бомбардировщиков, который сам мог быть использован как ближний пикирующий бомбардировщик, но этот самолет еще не прошел технических испытаний.
В августе 1941 года жена Ирина эвакуировалась с десятимесячной дочерью Людой из Москвы в Новосибирск, и с тех пор Янгель практически поселился на работе, все время и силы посвящая испытаниям новой летной машины. В годы войны военная цензура просматривала все почтовые отправления, и по понятным причинам писать жене об испытаниях истребителей Янгель мог, только используя эзопов язык: вместо слова «испытания» он использовал «экзамен» или «защита», вместо «шасси» – «ноги», а Поликарпова называл «папаша». Получалось достаточно информативно: «… 26-го я был готов к экзаменам и провел практическую беседу с рецензентом о современных средствах передвижения по земле… против ожидания, меня сильно задержал папаша, так как ноги заболели еще сильнее, и мне пришлось уделить ему очень много времени. Наконец 2 сентября я освободился от всего постороннего и смог явиться на комиссию почти в полной готовности. Экзамен прошел прекрасно. Папаша мой был так рад, что расцеловал меня».
