Меня к ним в кабинет быстро проводила учителька украинского языка:
– Ой, Марик! Тебя ищут по всей школе. Нужен образцовый комсомолец, с хорошим лицом, чтоб в грязь не ударить.
Если б я знал, что там Розка, может, и убежал бы от растерянности. Но я ж не знал.
А она смотрела на меня своими глазами ясно и четко:
– Мы решили в наробразе сделать такую ячейку, чтоб она помогала в деле образования неграмотного и темного населения губернии. Чтоб вместо того, чтобы гайсать по Чернигову без толка, делала значительный толк в селах и так далее. Громкие чтения газет, политразъяснения. Сейчас время шаткое, и сознание селян особенно не успевает сосредоточиться. Они себя опять кулаками мечтают. И беднота хвост временно поджала в связи с нэпом. Скоро настанет окончательная весна. Именно весной, когда и солнце, и вся природа на стороне обновления и расцвета – наша передовая черниговская молодежь рассыплется по селам в качестве настоящих семян для будущего и примется за черновую работу. С ними в каждом отдельном случае поедут партийцы для нужного ежеминутного направления.
Розка говорила такие слова мне в лицо своими красными помадными-разпомадными губами.
А Василина кивала и ртом своим идиотским, который и умел только поддакивать, выражала голосовое одобрение:
– Конечно, а как же ж, Розалия Семеновна, а как же ж… Направлять их, направлять, руководить, а как же ж… И знания у него, у Маричка, ого какие, и возраст у него, и все, нечего по Чернигову собак гонять…
Розка строго заметила, что дело не в знаниях, а в умении использовать то, что уже есть в голове.
И спросила меня с улыбочкой:
– Ну что, товарищ Марк Шкловский, есть у тебя в голове, что ты б сказал селянину, да чтоб он зараз же понял: кулакам не бывать на нашей земле, а бывать только лишь беднякам и другим трудовым элементам?
Не ожидая ответа, Розка поднялась и протянула мне руку:
– Ну, товарищ Марк, мы с тобой с этой минуты делаем одно дело. Наше общее дело. Ты комсомолец, я партийка. Давай пять! Согласен?
Я протянул свою руку. Дрожал весь – от подметок до бровей.
И голос у меня оказался козлиный, когда я выговорил:
– Согласен.
Рука моя повисла в воздухе.
Розка про нее вроде забыла, а своей пухлой белой ручкой потрепала меня по волосам:
– Эх, наделаем мы с тобой делов! Хорошо наделаем! Крепко! Как надо, так и наделаем! Точно?
– Точно!
Тут голос меня не предал и все буквы я вытолкнул с горла прямо и без обиняков.
Она притянула меня за плечи и вытащила с кабинета. И по широкой лестнице Розка меня перла, крепко схватив своими руками – не так, как младшего друга, товарища-комсомольца, а как поганца, которому сию минуту возле двери дадут поджопника на все стороны свежего воздуха.
