Гошка влетел и — сразу на кухню.
— Руки вымой! — крикнула я.
— Поздно, — с набитым ртом ответил он.
— Ничего не поздно. Давай быстро!
Пришлось самой волочить его в ванную и включать воду, иначе было не оттащить от противня с запеканкой.
— Куртку сними, все-таки есть собираешься!
Гошка скинул косуху на пол, предоставив мне самой нести тяжеленную куртку в прихожую. Потом я села напротив него на кухне, под часами, и смотрела, как он уписывает вкусную еду. Почти все съев, он опомнился:
— Ой, а ты?
— Ешь, я не хочу, — успокоила я его.
Гошка не заставил себя ждать. Уничтожив все до последней крошки, он отвалился с видом сытого таракана. Я изнемогала от ожидания, но спрашивать сама не хотела. Наконец Гошка достал откуда-то из кармана два плотных оранжевых прямоугольника и два зеленых билета.
— Кремлевский дворец! — торжественно сообщил он.
— Что это? — спросила я.
— Билеты, — просто ответил Гошка и протянул мне один прямоугольник.
На рекламной карточке было помещено твое изображение и значилось название программы. Ты показался мне каким-то новым, неузнаваемым. Конечно, изображение было отретушировано компьютером для пущей гламурности. Ты тогда уже был коротко стрижен, строго одет. Новый Николай Красков.
— Прикинь, поет с симфоническим оркестром! — восторгался Гошка. — Кайфушка! Тебе интересно?
— Есть хорошее русское слово: «вообрази», — не удержалась я от замечания. — На худой конец — «представь».
— Вообразите, мой ангел, какой это кайф, слушать прикольного рокера с оркестром! — ерничал Гошка. — Но ты не ответила. Тебе хоть интересно?
— Мог бы и не спрашивать. Безусловно. — Тут я обратила внимание на цену: — Однако! Тысяча рублей?
— Не твоя забота! — Гошка отнял у меня билет. — Приглашаю!
— Такой богатый? — улыбнулась я.
— По крайней мере сегодня. Пойдем в клуб?
— Ты опять?
Мы перешли в комнату, к телевизору. Я разрешила Гошке немного покурить. Он тотчас воспользовался разрешением:
— Хоть мужиком пахнуть будет.
— Тобой, что ли? — усмехнулась я.
К тому времени мы взяли шутливый тон, балансируя на грани. Мне не хотелось терять в Гошке друга, единомышленника. Один он у меня остался. Но, увы, все шло к тому.
Гошка посмотрел на меня обиженно и умолк. Пришлось подлизываться.
— Ну, Гош, не сердись. Ты мужик. Хороший. Я тебя очень люблю.
Он размяк и разнежился.
— В клуб пойдем?
— О Господи! — схватилась я за голову. — Ну позови кого-нибудь из твоих девочек!
— Да не хочу я девочек!
— Гошка, не начинай! — попросила я.
