Молчание. Крутит верньер радист, щелкает тумблерами, увеличивает мощность. И вот запели тире. Поползли на бланке не-дописанные буквы: «…Полагаю продержаться десять часов…» Дрогнули скулы у Демина.
— Вызывайте гараж. Срочно машину к радиостанции. «Газик». Заправить полностью.
Застегнул Демин пальто, надел шапку, шагнул к двери. На пороге задержался, сморщил лоб. Что-то забыл… Да… Вернулся.
— Квартиру зама по эксплуатации.
Суетилась Анюта, щелкала тумблерами, вертела диск, боялась смотреть на начальника.
— Демин говорит. Выезжаю на «Суру» в П. Да, авария. Остаетесь за меня.
Ударил ветер снегом в лицо, упруго толкнул в грудь. Нетерпеливо ходил начальник перед домом. Когда поворачивался спиной к ветру, то казалось: навались спиной на упругую волну воздуха — и понесет тебя вместе со снежными хлопьями. Когда же придет машина? Долго копается чертов Федька. Избаловался. Вспомнил начальник нелегкими словами шофера Федю, расторопного, лукавого парня, бывшего пароходного машиниста.
Пробили белесую мглу желтые лучи, вынырнул заснеженный «газик». Скрипнул снег. Юзом пошла машина. Стала.
— Что долго копался?
— Зря нападаете. Как заправился, так и выехал.
— Ладно. За сколько часов доедем до П.?
Покрутил головой Федя. «Несут черти начальника в такую погоду!»
— За три и то не доедем. Видите, как метет.
— За час надо. Давай!
Понял сметливый Федя: не в себе начальник, нельзя возражать. А если принажать, то, глядишь, и за два управимся.
Круты, узки сахалинские дороги. Заносы. Обе оси ведущие, а машина не тянет. Откапывают. Толкают. Громко ругается начальник, про себя ворчит Федя. Перевал. За ним стало тише. Прижал Федя акселератор, поет мотор, шуршат шины. Пляшут на свету снежинки. Смотрит начальник Демин на дорогу и видит, как радужные огни портпункта плывут навстречу.
— Час ночи. Меньше двух часов ехали. А вы еще ругались.
Тормознул Федя, стукнул бампером в решетку ворот. Закутанная в тулуп фигура вышла из сторожки. Сердито вздыбились усы.
— Какого черта? Куда спьяну прешь?
Шепнул Федя:
— Молчи, дурак. Не видишь? Сам начальник управления!
Опали усы. Рванул Федя «газик».
С сомнением смотрел начальник Демин на тонкую трубу, высокие мачты и тупой нос парохода «Сура». Старый, очень старый пароход. В хорошую погоду ход шесть узлов, а сейчас… Но это единственный выход… Исчезли все сомнения, осталась только решимость.
Начальника ждали. Боялись, сомневались, многого не представляли. Подошел капитан к трапу, руку к козырьку приложил.
