— Да, господин, — Чанда поклонился и улыбнулся. — И если ты позволишь в свою очередь мне угадать, о чем в данную минуту думаешь ты, то я скажу, что тебя позабавило и обрадовало что-то, о чем я не знаю, что тебе сегодня хорошо работалось, поэтому у тебя превосходное настроение. Я не говорю уж о приезде мисс Бекон, что больше всего радует и мою малозначительную особу. Надеюсь, что, подчеркивая последнее, я не оскорбляю других твоих милых гостей, господин.
Он сделал легкий поклон в сторону Алекса, который улыбался, вспоминая, что перед отъездом создал себе совершенно другой образ Чанды. Вместо вошедшего в поговорку слепо преданного, молчаливого азиатского слуги он видел перед собой человека, говорящего на безупречном английском языке и ведущего себя так свободно, словно он является членом семьи. Только спадающая до земли темная одежда, кожаные сандалии, в которые были обуты босые ноги бирманца, и некоторая цветистость слога, хотя как бы взятая в кавычки и, похоже, воспринимаемая несколько юмористически самим говорящим, напоминали ту теоретическую личность.
— Никого не обидишь, дорогой мой! — генерал расхохотался и медленно пошел к дому. — Всем известно, что молодая особа давным-давно запала тебе в сердце и не хочет его покидать! Будь ты на сорок лет помоложе, я рекомендовал бы Каролине быть чрезвычайно осторожной. К счастью, тебе столько лет, сколько есть!
— К счастью, сколько есть! — Чанда развел руками, вновь скрестил их на груди и, склонив голову, двинулся за медленно плетущейся тройкой. — Если бы я был моложе, ты, господин, тоже был бы моложе. У нас было бы меньше опыта, но были бы мы счастливее?
— Я был бы! Будь мне на сорок лет меньше… — генерал замолчал на секунду, словно от него вдруг ускользнула мысль, — я был бы сейчас в Мандалай… Ха! В Мандалай, «где и заповедей нету», как написал этот юный поэт с усиками, похожий на щуку, но обладающий сердцем тигра! Киплинг.
— Ну конечно! — сам себе сказал Алекс. — Киплинг! Как я мог забыть?..
— Что ты бормочешь? — наклонилась к нему Каролина. — Я не расслышала.
— Ничего.
— Увы, — кашлянул Чанда. — В этом климате редкий день на небе не бывает хоть одного пусть самого крошечного облачка.
Генерал резко остановился и очень медленно, как бы опасаясь, что слишком резкое движение головы повредило бы ему шею и согбенные плечи, повернулся к нему.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мистер Джоветт и мистер Коули дошли, как мне кажется, до абсолютного отсутствия согласия и, думаю, что вскоре набухшая туча их отношений полыхнет огнем молний. Откровенно говоря, я случайно услышал первые раскаты и заметил первые зарницы. Когда я проходил мимо мастерской в парке, — он сделал рукой неопределенный жест в направлении густых зарослей, тянувшихся по левой стороне, — до меня из открытых дверей долетели слова, которыми, насколько я знаю, у английских джентльменов не принято подчеркивать чрезмерность взаимной сердечности.
