Это Конрад убедил The North Face спонсировать меня, что действительно улучшило мои возможности в скалолазании. Учитывая, что я почти ничего не знал о Борнео, я испытывал психологический подъем, когда Марк Синот пригласил меня участвовать в экспедиции на Кинабалу.
Мы вшестером хорошо общались друг с другом во время путешествия, и это правда, что мы с Марком поладили с самого начала. Это была действительно долгая экспедиция – целый месяц, со 2 апреля по 1 мая 2009 года. Я привык делать дела намного быстрее, например, однодневные подъемы на большие стены в Долине. Во время экспедиции были времена, когда наш вялый прогресс выводил меня из себя. Пять дней спустя, находясь на Low’s Gully, мы толком не продвинулись по стене. Я продолжал задаваться вопросом: почему это тянется так долго?
То, что мы называли «мелкими причудами», возникало между Марком и мной как из-за разницы в возрасте, так и по причине различий в наших стилях лазанья. Когда Марк пытался забрать у меня снаряжение, он делал это так, будто хотел бросить меня в реку, как если бы я не умел плавать. Я предпочитал считать, что могу справиться со своими френдами и карабинами.
Что касается пропуска участков при трении веревки – я всегда так делаю. Это зависит только от того, опасно это на данном участке трассы или нет. Я иначе помню слова Марка по поводу стопперов. На всем маршруте я сомневался в расположении каждого френда, потому что от питча к питчу стена состояла из гранита на нависании. Я думаю, Марк – человек слишком старой закалки.
К примеру, на питче он идет лидером «по дерьму» – скала рыхлая, повсюду живые камни. Сложность примерно 5.7, но Марк завысил ее. Он даже просверлил дырку под шлямбур. Он бы лез тут целую вечность. Я сказал ему: «Парень, это же 5.7. Почему бы просто не пролезть ее? Это будет не так уж опасно, если ты поставишь легкие френды». Он сказал: «Ох, мужик, здесь действительно опасно». Когда Марк установил свой шлямбур, я пролез питч с верхней страховкой почти за три с половиной минуты.
Позже Марк призвал меня к ответу в ситуации, когда хотел, чтобы Джимми Чин снял какую-то сцену, в которой я должен был рассказать, каково это, когда твоим наставником является Конрад. Я отказался. Марк решил, что это означает, что я не открыт своим товарищам по команде. Но тогда мне просто было очень тяжело выступать перед камерой, особенно когда вокруг стояли ребята вместе с Конрадом. Я чувствовал себя так: «Ладно, Алекс, расскажи об этом. Танцуй, обезьянка!» Мне нужно было начать танцевать.
