— Чего?
— Оставайтесь, говорю, — повысила ведунья голос. — Действительно, обедать пора.
— Ну, если ты так просишь… — усмешку хаш-эда можно было даже из-под плаща разглядеть.
— Умоляю просто! — заверила его лекарка, развернулась и пошагала к своему дому.
Благо шагать недалеко. Сразу за бывшим сеновалом, на вытоптанном до гладкости площади Империи пятачке, стояли лазаретные палатки. Но четыре из них в данный момент пустовали, как крыльями хлопая незакреплёнными краями тентов. И только в одной маялись страдальцы. Двое с дизентерией, один со сломанным в драке запястьем, да ещё бес, скатившийся во сне в костёр. И уверяющий, будто сделал он это «с устатку», а вовсе не по причине спёртой у магов браги.
А вот сразу за палатками и стояла изба, принадлежащая ведунье. Точнее, староста выделил дом для неё, Ю, Ируш и ещё трёх санитарок. Но Ю почти сразу перебралась на склад, поближе к медикаментам. Наглая девчонка предпочитала неотлучно находиться возле грахи. Одна из санитарок нашла свою большую любовь в солдатском лагере. А двух других лекарка в глаза не видела и подозревала, что они существуют исключительно в штабной отчётности. Поэтому изба и перешла в безраздельное пользование Архи.
Вообще-то, такие апартаменты ей и не нужны были. Но, всё же, мысль о том, что она владеет «собственным домом» душу грела.
Девушка приоткрыла калитку и тут же предусмотрительно придержала её плечом. Со стороны двора в хлипкий штакетник ботнули с такой силой, что жёрдочки жалобно затрещали, а Арху едва не унесло вместе с воротиной. Во дворе обиженно и разочаровано заскулили.
— Если ты на меня прыгнешь, я тебе хвост выдеру, — скулёж сменился настороженным тяжёлым дыханием. — И есть не дам! — мстительно добавила лекарка.
Во дворе затихло. Видимо, угроза подействовала.
Прислушавшись и злобно зыркнув на тихо посмеивающегося хаш-эда, Арха осторожно открыла калитку. Чёрная туша выскочила на улицу с проворством шаровой молнии. И примерно с такой же грацией. Правда, надо отдать ей должное, прыгать она не стала. Просто нежно положила пудовые лапы на плечи девушки, заставив её присесть, и, вывалив фиолетовый язык, умильно и жарко задышала в лицо вонью нечищеных зубов.
— Ир, фу! — недовольно скривилась Арха, пытаясь скинуть с себя собачьи лапы.
Но пёс, во-первых, не считал, что уже достаточно наобнимался с любимой хозяйкой. А, во-вторых, щенок пребывал в твёрдой уверенности: он кто угодно, но только не «фу».
— А Ирраш
