Она обвела рукой зал, как будто приглашая полюбоваться «хозяйством».
— Угу, — Арха любоваться мозаиками не стала. Её гораздо больше занимали другие вопросы. — А остальные братья где?
— Живые? — непосредственно уточнила девушка. — Так Шхар с Ирром. А тут только я и сестры остались.
— Сколько? — изнемогая, спросила ведунья.
— Сестёр? Э-э… двенадцать, кажется, — Арруша наморщила лобик, как будто пытаясь сообразить что-то. — А, нет! Одиннадцать! Эршу же замуж выдали!
— Дети, жены?
Ведунья остро пожалела об отсутствии в зале мебели. Не считала она себя готовой адекватно воспринимать подобную информацию. Для неё и наличие Шхара в своё время шоком оказалось. А уж такое обилие родственников и вовсе с ног сшибало. Все лекарке мерещилось, что её демоны из Тьмы вылезли такими, как сейчас были. И в гордом одиночестве — без пап-мам и прочих сородичей.
— У кого? — не поняла девушка.
— У Ирраша, — кисло пояснила Арха.
— Нет, что ты, — снова засмеялась Арруша. Видимо, этой шаверке досталась вся смешливость их рода. Включая уже неживых братьев. — Он не женат. «Некогда!» — говорит. И детей у него нет. Старейшины его за это пилят, понятно. Но ты же знаешь Ирра. Рявкнет — и все вопросы решены.
— Да уж, это точно, — лично лекарка бы методику решения проблем ушастым назвала по-другому. Но эта девица явно гордилась своим «милым» братиком. Зачем же её разочаровывать? — Я только не поняла, почему… — она хотела спросить: «Почему мы с тобой так похожи?», но это могло показаться слишком невежливым. — Почему ты на братьев не похожа?
— Да он просто в папу пошёл, а я — в маму. Она у меня с севера. А там все светленькие, — видимо, под «светленькими» имелись в виду шаверские мерки. Хотя, конечно, девушка была гораздо светлее своего братика. — А у Шхара мама другая. Он тоже на неё похож, а не на отца.
Вопрос: «Сколько у вашего папы жён имелось?» — Арха запихала туда, откуда он вылез. Помниться, Ирраш говорил, что мамуля Шхара матушку вот этой смешливой во Тьму отправила. А ушастый шаверке доходчиво объяснил, что так делать нехорошо. В общем, отношения Дана с матерью на фоне царившей тут любви вполне могли показаться близкими и трогательными.
— Ой, ну я опять разболталась! Ты устала, наверное. Вы, конечно, тоже сообразили — днём ездить. Не могли вечера дождаться? И почему сам Ир вас не проводил? По пустыне и вечером-то шлёпать не самое большое удовольствие. Но сейчас мы все исправим. Ты в наших банях была? Я вот в столицу не уезжаю только потому, что там таких бань нет…
