Эти взаимоисключающие позиции, очевидно, отнесены к разному социальному времени и потому опять-таки сочетаются, не пересекаясь. Представления об "общем пути",
равно как и об общем типе человека, относятся к некоей неопределенной перспективе (формула "рано или поздно" фактически означает "когда-нибудь в будущем"), А консервативный ("консервирующий" сложившиеся стереотипы) образ человека практически значим в повседневной социально-политической реальности. Для сравнения стоит припомнить, что в общественном мнении преобладают "правильные" установки относительно того, что врать, воровать, уклоняться от налогов вообще- то нехорошо. Но "здесь и теперь", поскольку "все" так поступают, это считается отчасти допустимым.
Действует, по-видимому, и разграничение "декларативности" и "практичности" установок. Декларативные установки служат для того, чтобы сделать действия легитимными, для оправдания поступка, практические — собственно для действия, для учета практических интересов и обстоятельств. Можно было декларировать ценности равенства, устанавливая иерархический режим. И можно утешаться концепциями собственной исключительности, стремясь к "западным" благам.
И носители консервативного образа российского человека, и сторонники либеральных позиций по большей части склонны к культурному изоляционизму, причем разница в преобладании таких настроений у тех и у других сравнительно невелика. Чуть больше четверти и "консерваторов", и "либералов" согласны с утверждением, что "России нужно активно включаться в мировую культуру, ориентироваться на западные стандарты жизни", зато почти половина — с тем, что "России нужно бороться с чуждыми русскому народу западными влияниями, возродить самобытный уклад жизни русского народа".
Резкое отрицание "чуждого" культурного влияния, как показывают исследования, доминирует в общественном мнении уже давно. В нем сходится разное: массовое "консервативное" неприятие нравственных ценностей современной цивилизации, опасения правящей элиты, что распространятся "западные" представления о политических и гражданских правах, наконец, отсутствие сложившихся рамок восприятия современной массовой культуры в разных ее проявлениях. В результате даже вполне либеральные декларации, которые не согласуются с усвоенными ценностями, меркнут и гаснут перед конкретными, осязаемыми "угрозами".
Это как раз та ситуация, в которой уверенность в существовании, допустим, болезни (или таланта, богатства, беды, счастья и т.д.) может быть важнее "реального" наличия таких обстоятельств или качеств. Массовое, да и элитарное, обоснованное идеологически и религиозно-философски, убеждение в исключительности национального характера неизменно служило оправданием косности, консервативного изоляционизма, с одной стороны, и радикального авантюризма — с другой. Концепция "особости" питала убеждение в том, что народ "все стерпит", и расчеты на то, что с ним можно "сделать все". Кроме того, ссылки на особые качества человека обычно подменяли серьезное изучение исторической, экономической, психологической, социальной природы этих качеств.
