Читатели меня иногда спрашивают: "Скажите, а как же от моря вы пришли к истории?"
Ответ на это дает опять-таки война, вернее, не сама война, а возникшее после войны желание узнать прошлое тех близарктических мест, которые пришлось отстаивать с оружием в руках.
От чисто любительского интереса к истории Русского Севера я закономерно перешел к изучению нашей общей истории.
С большой робостью я садился за свой первый исторический роман "Баязет". Тут я понял всю заманчивую сложность этого дела. Пишущий о современности не задумывается сажать своих героев за стол, поить их чаем и кормить бисквитами; он живет среди своих героев, и потому их привычки - это его привычки. Совсем иное дело в историческом романе! Сказать, что герои сели пить чай - это значит ничего не сказать о чаепитии. Ведь сразу возникает масса вопросов: был ли у них чайник? как заваривали чай? из чего пили? с сахаром или без сахара?.. Вот на таких исторических мелочах романист чаще всего и спотыкается.
Как бы то ни было, в самый разгар работы над "Баязетом" я женился. Накануне свадьбы Вера Панова, знавшая мою невесту как партнершу по преферансу, позвонила ей по телефону:
- Вероника, - встревоженно спросила она, - неужели это правда, что вы решили стать женою Валентина Пикуля?
Вероника созналась, что решилась на этот отчаянный шаг.
- Ну, тогда вы смелая женщина! - поздравила ее Панова.
"Смелая женщина" взяла на себя все жизненные заботы, чтобы я мог писать, ничем не отвлекаясь. Сейчас я уже не представляю, как бы я мог работать, если бы рядом со мною не было Вероники (и я ведь недаром посвятил ей свой двухтомник "Слово и дело", самый сложный роман, самый трудный). Странно, но мой "Баязет" попал на рецензирование именно Вере Пановой, и она дала о нем положительный отзыв. Знала бы Вера Федоровна, как много это для меня значило! Ведь я и сам понимал, что "Океанский патруль" - это лишь проба пера, а именно с "Баязета" я начинаюсь как исторический романист.
В работе над коротким романом "Париж на три часа" (о заговоре генерала Мале) я долго бился над первой фразой, пока не отыскал той, какая нужна: "Один император, два короля и три маршала с трудом отыскали себе для ночлега избу потеплее."
Построение первой фразы и первого абзаца я считаю одним из главнейших моментов в писании книги, ибо первая фраза - это тот самый камертон, который задает тональность всей вещи. После "Парижа на три часа" я плотно засел за трилогию "На задворках великой империи": два первых тома вышли в 1964 и 1966 годах, а третий том так и застрял в чернильнице.
