Из старых писателей я сохранял давнюю прочную любовь к Герцену, Салтыкову-Щедрину и Глебу Успенскому, которых частенько перечитываю. Из советских романистов высоко ставлю Александра Малышкина, которого М. Горький назвал "совестью нашей литературы": так писать, как написаны Малышкиным романы "Севастополь", "Люди из захолустья", - это для меня пока что недосягаемая мечта.
Очень большое влияние на меня как на литератора оказала (и продолжает оказывать) русская классическая живопись. Музеи научили многое понимать, а картины обострили мой глаз. Кстати уж сознаюсь, что никогда не был поклонником новейших тенденций в искусстве: все эти Кандинские, Шагалы, Ларионовы и Пикассо - для меня они пустой звук (в этом я остаюсь глубоко "консервативен"). Но зато не могу представить себе, как бы я писал свои исторические романы, не пережив множества восторгов над полотнами прошлого - от Антропова до Репина, от Рокотова до Борисова-Мусатова, от Левицкого до Сомова, от Тропинина до Кустодиева. Я умышленно остановился на живописи и еще раз подчеркиваю, что живопись взаимосвязана с литературой, а пишущему об истории просто немыслимо пройти мимо картин старой русской жизни.
Но впечатления походной юности еще не угасли во мне, и через многие мои романы, гудя турбинами, прошли эскадренные миноносцы. Разрубая крутую волну и отбрасывая клочья дыма из косо поставленных труб, эсминцы прошли, как живые герои, - гневные, залихватские, всесокрушающие. Кажется, их больше не строят - они отжили свой бравурный век.
Перефразируя слова Есенина, скажу о себе так:
Я последний поэт эсминцев.
И вот опять, будто унося на крыльях частицу моей судьбы, молодой крепкозубый пилот поднял в черное небо совершенную машину. Я не скрою, читатель, что охотно поменялся бы с ним местами: пусть он сядет за стол, а я, как в дни юности, снова возьмусь за штурвал.
Ладно. Продолжим. Об истории.
Ко мне обращен вопрос московского корреспондента: В ЧЕМ Я ВИЖУ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНИСТА В ПЛАНЕ ПОЛИТИЧЕСКОМ И ИДЕЙНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОМ?
Мой ответ складывается так (цитирую дословно):
"Роль исторической романистики в развитии народа читающего, и много читающего, каким является наш народ, - колоссальна! Исторический роман обязан воспитывать читателя в духе осмысленного патриотизма, ибо нельзя быть патриотом сегодняшнего дня, не опираясь при этом на богатейшее наследие наших предков. Знание прошлого Отечества делает человека богаче духом, тверже характером и умнее разумом. История воспитывает в нем необходимое чувство национальной гордости! История требует от нас и уважения к себе, как и дедовские могилы, а культура народа всегда зависима от того, насколько народ ценит и знает свое прошлое. Сравнивая прошлое с настоящим (и делая выводы на будущее), читатель должен знать, что наше государство не имело блаженных времен, а жизнь русского народа всегда была сопряжена с преодолением неслыханных кризисов. Летом 1941 года мы выстояли еще и потому, что нам в удел достался дух наших предков, закаленных в прошлых испытаниях."
