Нельзя сказать, чтобы все турки поголовно придерживались этого неписаного правила, особенно сейчас, когда внутри страны заметно активизировались усилия по переоценке наследия турецкого вождя. Да и опять же, Европейский союз, присвоивший в 2005 году Турецкой Республике официальный статус кандидата на вступление, взамен получил право менторствовать по поводу и без в своих ежегодных отчетах о прогрессе турецкой демократии. Чем он не без удовольствия и занимается.
И кемализм наряду с особой ролью военных во внутриполитической жизни страны – гаранта республиканских светских устоев и четвертой силы – неизменно одна из любимых брюссельским «калашным рядом» мишеней. Дескать, вождизм остался позади, в XX веке, а в современном демократическом государстве ему не место.
Краткий, как выстрел, Закон № 5816, принятый в 1951 году, включает всего лишь пять статей. Он предусматривает суровую уголовную ответственность за публичное оскорбление словом или делом памяти турецкого вождя. Этот закон навел автора на философские размышления о том, что юристы все же умеют писать ясно, кратко и без лазеек. Просто мотивации иногда недостает.
Случаев, когда по данной статье кого-нибудь осудили, совсем мало. То, что нынешнее происламское руководство страны позволяет себе иногда выступать на грани, – конечно, не в счет. С властей спрос всегда другой. На память автору пришел лишь один инцидент – из далекого 1998 года, когда некий майор турецких вооруженных сил решил прилюдно пошутить на тему портрета и бюста вождя. Что-то там относительно пропорций. Шутка свидетелями не была оценена по достоинству: год тюремного заключения, замененный впоследствии на крупный денежный штраф. После долгих мытарств Европейский суд по правам человека в 2015 году счел майора правым с учетом неотъемлемого права каждого на свободу слова.
Так что с точки зрения Брюсселя упомянутый закон по защите чести и достоинства Ататюрка – конечно же, пережиток прошлого и мракобесие, с которыми Турции нипочем не стать еще одной желтой звездочкой на синем европейском борту.
Как бы то ни было, память об Ататюрке вытравить в Турции сложно: о нем продолжают писать книги и снимать фильмы. Сняться в роли Ататюрка примерно сопоставимо с тем грузом ответственности и риска, который в советские времена ложился на плечи актеров, исполнявших роли Ленина и Сталина. И не приведи аллах режиссеру выйти за рамки дозволенного, продемонстрировав что-то из того, что не вписывается в мифологизированный уже вдоль и поперек и залакированный поверх образ турецкого вождя. Происламское руководство страны, может, и не будет слишком журить, но республиканское общественное мнение, чей вес по-прежнему немал, сотрет в порошок до консистенции сахарной пудры.
