– Я не могу позволить тебе продолжать эти эксперименты, – сухо возразил Брат. – Что я увижу через пятьдесят лет? Что ты собрал им звездолет? Мы уже дали один Разрушителям, и теперь мудрейшие из нас плохо спят по ночам. А это племя безумно. Иррационально. Если они покинут планету, то заразят другие миры. Неприемлемо.
– И что же, просто позволить миллиардам низших погибнуть? – Эту тираду Кастор, как я догадался, произносил специально для нас. – Если я улечу, этот мир будет уничтожен менее чем через сто местных лет. Вспомни, сколько усилий мы оба приложили, спасая его. Разве тебе не хочется увидеть успех? Это будет и твой успех. Ты разрешил мне остаться здесь двести лет назад. Позволь закончить то, что мы начали вместе.
– Этот мир обречен. – Брат поднялся из кресла, оказавшись на добрых полголовы выше гиганта Кастора. – Решение принято. Мы уйдем и не вернемся. Ты пойдешь с нами и предстанешь перед братьями. Мы дадим тебе новую миссию. В самом никчемном и захудалом мирке из вновь найденных. В противном случае, как только я окажусь свободен, я прикажу уничтожить твое убежище вместе с тобой. В любом случае мы ликвидируем всех, кто тебе служит. Братья на корабле не теряют времени зря. Они знают многое о твоей организации. Сто лет? Когда мы убьем всех причастных к твоему плану, начнется война, и все кончится за несколько недель. Выжившие снова будут прятаться по пещерам и учиться добывать огонь. Добьем их десантом Разрушителей. Потом дадим воздуху очиститься и заселим этот мир кем-нибудь еще.
Кастор все же заставил своего заложника сорваться. Пусть тот и говорил холодным ровным тоном, каждое слово давало понять, в каком он бешенстве. Теперь Брат возвышался даже над здоровенными коммандос и вперил взгляд в новых подручных генерала.
– На колени! – загрохотал его голос на чистом английском. – Все преклоните колени! Сейчас!
Пластиковые щиты попа́дали на пол, когда солдаты один за другим принимали покорную позу. Более того, на колени плюхнулись и Саан с Л’Гилом, хотя по лицам было видно, что они пытаюсь сопротивляться приказу. На меня лингвистические упражнения пленника не произвели впечатления, как и на стоявших рядом Франческу и Джима. В мозгу мелькнула мысль о том, как это здорово – подчиниться настоящим хозяевам. Но лишь на долю секунды. На ногах осталась и Марра, хотя ее мордашку перекосило, словно она чувствовала сильнейшую боль. Возможно, оттого, что она теперь испытывала куда большее напряжение, резко разведя руки и расширив голубое поле на пару метров.
