«Нельзя, – подумал он. – Но если очень хочется, то можно».
Вечером заявился Леонид Борисович.
– Ты спятил?! – сказал он. – Жизнь только начинается.
– Не ожидал, что ко мне пришлют парламентёра, – сказал он.
– Да причём здесь парламентёры, – разозлился Леонид Борисович. – Мне будет трудно без тебя, почти невыносимо. Что за блажь с этой долей в пакете акций месторождения? Я не узнаю тебя.
– Я заслужил, – упрямо повторил он.
– Придумайте непробиваемый аргумент, чтобы расстаться с Х, – сказал Стальевич. – Х – слишком важный слон в этой шахматной партии, чтобы просто переманить доверенного сотрудника. Воспримет как личное оскорбление, и правильно, кстати, сделает.
– Но мне вы нужнее, чем ему,– добавил Стальевич.
– Не хотите, чтобы слон когда-нибудь стал королём, – сказал он.
– У меня сложное отношение к олигархам, – сказал Стальевич. – Я сам из чиновников, потомственных – далёкий пращур при Иване III начинал дьячком в Разбойном приказе, так и прошли из поколения в поколение в государевых кафтанах через эпохи и режимы. Так что нуворишей, пожалуй, я не должен любить по определению. Но я с собой борюсь. Не побоюсь показаться пафосным, но я намерен жить здесь, на среднерусской равнине. Новые русские такая же составная часть общества, как и все остальные, с ними надо учиться работать.
– Я беременна, – сказала Ксюха. – Не могу сказать, от кого точно – от тебя, от Андрея Петровича или ещё от кого.
– Будешь делать аборт? – спросил он таким тоном, будто речь шла о совсем посторонней ему женщине.
– Нет, – сказала Ксюха. – Хочу, чтобы родился мальчик. Представляешь, сколько генов он в себя вобрал.
– Что с тобой сталось? – сказал Леонид Борисович. – Это безумие – выпрыгивать из упряжки на финишной прямой.
– Может быть, я больше не хочу бежать в упряжке, – сказал он.
– Вот как, – сказал Леонид Борисович. – «Гордо реет буревестник…» Жаль. Я думал, что ты прагматик.
– Нам досталось тяжёлое наследство, – сказал Стальевич. – Огромная ленивая страна, где никто не хочет и не умеет работать. Разобраться, почему произошло этническое фиаско – занятие, безусловно, любопытное, но это дело учёных мужей. Мы же практики, нам бы на мине не подорваться. Я недавно прочитал, что самый яркий философ двадцатого века Витгенштейн отказался изучать Аристотеля. Сознательно. Он полагал, вопрос, насколько обосновано, что философия умерла, следовательно, у трупа ничему нельзя научиться.
– Не готов с вами согласиться, – сказал он. – Любой авангард строится, если внимательно посмотреть, на классических канонах. Например, Led Zeppelin или Deep Purple это средневековая католическая музыка, в новых ритмах, само собой. А русская панк-музыка – голимый деревенский хоровод.
