Читатели сидят на корточках или вольно валяются поджав пальцы
ног в китайских тапках, вскрикивают во сне, мечутся как ионы
задымленного серебра, хаотичные от добра добра?!
И ночующая маршрутка у бесприютных кустов с надписью Jumper, синхрон ещё озаряет приборную доску
И праворукий руль, накоротке мигает – сбой.
Сибелиус растворяет раковины ушей из разорённого дома Сибири и в отчетливой дневном саматхи на голом витееватом шнуре лам почка горит освещая две тысячи
советских лье под водой.
Буду новым Жюлем Верном, королём Краснобородом льющим олово и свинец в банках из под рыбных консервов и эти на пальцах зелёные самопальные перстни вырезанные из хула-хупа, axa дуу гэй – братские.
Ты смотришь на меня как Уленшпигель в нашем удэнском Брюге И я набирают черемуху в спелые ладони, с набитым ртом говорю, – комунизмын туя
(боятся, но улыбаются губы)
Комолые утюги облаков плывут по небу
И там у иволгинских сопок мы смотрим поочередно в бинокль на белую ступу,
На окна гидромелиоративного техникума,
Там студенты в идентичных вечности играют в вечерний волейбол воспаряют над сеткой
Как уже без хвостов игуаны дрепещат –
весь свет земной любя.
И мы уже как св. монументы в размеренном ритме буряяд композиции и наши сдержанные жесты рук и взволнованность и страдание мучеников.
И мы в световом потоке наших диафрагм, почти удовлетворительных выдержках космонавты этого для кого то ненужного лета на потолках, на раздвижных экранах с реакарнацией вудстокских джинсов су против ацтекских обьектов блохи
НЛО в забеге с гравийной дорожки сигают.
Байопис, самописцы режут и мажут нечеловеческий гул.
Я протягиваю тебе не нужную, но вот пригодившуюся цепкую старость Оби – Ван Кеноби важно ступаю на лизнутый волнами мол.
