Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016 | страница 107

№ 29

Сны меня вымучивают. Символы: блуждаю по какому-то бесконечному зданию (своей большой души?), где громадные комнаты (пустые) ещё более громадных ожиданий (пустых). Сон – образ моего прошлого: громадное отселение душ из моей памяти (эти души не выдерживают моего неюмора, расстояния, разговора, что диалогичен лишь по идее). А сколько настороженности в этих снах моих – хождениях по проволоке, которая всегда обрывается, хотя ей следовало бы натягиваться, пружинить.

№ 63

…Приходится обмозговывать мир безэмоциональный, мир, приопавший в силе. Жест, сдвиг онемевших форм – как в немом кино. Как у Валери: «бессмертье с чёрно-золотым покровом, о утешитель наш в венке лавровом, на лоно матери зовущий всех! Обман высокий, хитрость благочестья! Кто не отверг вас, сопряжённых вместе – порожний череп и застывший смех!»… текст стихотворений – холодно-филигранный, блестящий, как промельк лезвия. Впечатление от прочитывания стихов я не составил, поскольку тогда я жаждал от поэзии жара (не отказавшись от этого и сейчас, хотя существенно остудились мои требования, а ещё более остудился я сам). Перечитывая теперь некоторые цитаты из Валери Голенищева-Кутузова, вновь поражаюсь холодам, будто притрагиваюсь к промёрзшему железу. Этого полюса поэзии мне не понять. Всё мне по душе – даже незаконченность, non-finito, как говорят теперь. Фрагментарность, лишь бы вытерпеть темп; но есть ведь потёмки души – не те, что добавляют сил, но те, что обессиливают, размывают. А контур всеощущения очертить не даётся. Душа ведь – что поток кривобережный: один берег зачарованности, другой – неуверенности, как же течь воде?