— Я в эсерах, — скажет Стасик.
— Ах эсеры, вы эсеры, у вас морды очень серы! — посмеется Стеша.
— Я в анархистах! — бухнет Дарвалдай.
— Анархисты, анархисты, они на руки нечисты!
— Арбуз, а ты в каких ходишь?
— Я в большевиках!
— А почему не в меньшевиках?
— Потому что большевики хотят для рабочих всего побольше, а меньшевики — всего поменьше.
Продавцов газет свобода сделала самыми желанными людьми улицы. Стоило им появиться с пачками газет, как множество рук тянулось к ним со всех сторон. Все хотели знать новости. Даже старушки, которые, сидя на скамеечках, чулки вязали.
Вот какие чудеса принесла свобода!
Из всех знакомых Андрейки только солдат Сидор был недоволен свержением царя. Забежал Андрейка к нему подкормиться, поделился своими радостями, а солдат и говорит:
— Без царя в голове только дураки живут. Чему радоваться, ежели остались без царя в государстве?
У Андрейки хлебная корка в горле застряла.
— Да ведь царь кровь народную пил! Вы что, дядя Сидор?
— Одного царя прокормить легче, чем шайку анархистов, стрекулистов, обманистов, которые на его место рвутся.
— Без царя, дядя Сидор, куда лучше!
— Чем лучше? Я по-прежнему на войне, а семейство мое в беде. Ты как был, так и есть голодный!
— Голодный, зато свободный!
— Попробуй проживи на одной свободе, если я хлебца не дам! рассмеялся дядя Сидор.
— И проживу! Не понуждаюсь!
На том и расстались.
Легко было сказать — не понуждаюсь. Иной раз от пустоты в желудке у Андрейки так в глазах мутилось, что к заборам прислонялся. Пошатывало. С едой становилось все хуже. Бабушка все чаще возвращалась с пустой кошелкой.
Пытался Андрейка по старой памяти подкормиться в столовке коммерческого института, но и там студенты хлебные крошки в горстку сгребали да в рот ссыпали.
На окружной тоже солдатский хлеб кончился. Поезда с новобранцами шли на фронт теперь бесхлебные. Солдаты в них были крепко заперты по вагонам. Унтера злющие — не подойти.
Да и на заводе только и разговоров: отчего это так получается свободы много, а хлеба мало?
И получалось: все из-за царской войны. Пахать и сеять было некому да и нечем. Мужики все в окопах, а у оставшихся в деревнях стариков да баб ни кос, ни серпов, ни плугов. Рабочие на заводах теперь только снаряды да пушки выделывают.
И заводской комитет по предложению рабочих решил перейти на производство мирной продукции.
— Это невозможно! — заявил по этому поводу на митинге Михельсон. — У нас есть правительственный заказ на поставку вооружения.
