В ответ на требование выслать две роты юнкеров Ровному было сказано:
— Никак невозможно!
— Что за чепуха! Кто говорит со мной?
— Солдат Туляков!
— Какой еще солдат? Дайте трубку кому-нибудь повыше!
— Те, что были повыше, уже пониже…
После этих слов на лбу поручика выступили капельки пота. Он положил трубку и долго молчал, не зная, как такое доложить Рябцеву.
Что же произошло в Алексеевском военном училище? Почему воинственные юнкера, страстно желающие расправиться с революционным народом, не явились на призыв его, Рябцева?
А ларчик открывался просто.
Среди кадет, учившихся в Лефортовских корпусах, где помещалось и Алексеевское юнкерское училище, пожалуй, один лишь Котик не клял и не ругал большевиков. Ни имениями, ни поместьями его родители не владели. Отец его жил на военное жалование и после гибели на фронте оставил в наследство лишь офицерскую пенсию да набор орденов и медалей, которыми награждались его предки за службу в российской армии чуть ли не со времен Петра Первого.
Эти семейные реликвии приобрел у вдовы известный собиратель русских военных орденов и медалей полковник Синеусов, преподаватель истории. Он занимал обширную квартиру на третьем этаже одного из зданий кадетских корпусов. Не вмешиваясь в политику, старик заботился только об одном: как: бы сохранить свою драгоценную коллекцию в бурях революции.
Котик помогал Синеусову протирать замшей и раскладывать на бархатные подушечки вновь приобретенные реликвии, когда к старинным стенам корпусов с грохотом подкатили пушки.
Под восторженный гомон и свист уличных мальчишек ездовые отпрягли и увели в укрытия коней, наводчики и заряжающие установили пушки дулами на здания корпусов и, усевшись на лафетах, принялись грызть семечки.
Командование выслало к артиллеристам полковника Синеусова как самого старого и почтенного офицера.
— Откуда пожаловали, служивые? По чьему приказу? Зачем навели пушки на здания, в которых учатся дети? — спросил полковник Синеусов, обнажив седую голову.
— Из мастерских тяжелой артиллерии мы, — ответили ему. — По приказу народа явились. Оберечь Москву от кадетских да юнкерских детских шалостей!
— Под дулами пушек желаете принудить наше командование соблюдать нейтралитет, насколько я понял?
— Так точно! — ответил за всех артиллеристов веселый молодцеватый наводчик, подкрутив пшеничные усы. — Передайте вашим петушкам, чтобы сидели тихо, пока эта обедня не кончилась, — кивнул он в сторону Кремля, откуда доносилась стрельба. — Не то… — И наводчик озорно подмигнул, кивнув на пушки.
