Закончилась юность Ивана Загребы. Взглянула на него из родникового озерка волчьим взглядом и сказала: «Прощай. Я остаюсь в этих степях вместе с твоей юношеской фамилией. Ивана Загребы больше не существует».
С грехом пополам ему удалось наладить связь с отцом. Саливон не жалел денег для сына. Деньги помогли. У Ивана появились безупречные документы на имя Ивана Николаевича Солода. А через несколько месяцев он узнал, что его отца раскулачили и выслали куда-то на север. Раскулачивал новый председатель сельсовета — Антон Швыденко. Если бы мог Иван достать зубами до локтей, он бы грыз их от тупой, дикой ярости.
В это время со всех концов страны отправлялась молодежь на строительство Харьковского тракторного. Поехал на Тракторострой и Солод-Загреба, пытаясь какой угодно ценой замести следы своего преступления. Работал изо всех сил. За ударную работу его не раз премировали. Здесь он поступил в комсомол. Отсюда был призван в армию.
Началось солдатская жизнь — дни были похожи между собой, как близнецы, и именно это сходство порождало ощущение их бесконечности. Полгода, которые он провел в пехотном взводе, казались ему одним днем, но с той существенной разницей, что день этот был длиннее всей предыдущей жизни. Солод был физически крепким и, если бы захотел, мог бы стать отличником боевой подготовки. Но у него не было желания прилагать к этому какие-либо усилия. Он не был во взводе первым, не был и последним.
В те времена в армию приходило не много грамотных бойцов, большинство — с начальным образованием, а то и с теми элементарными знаниями, которые мог дать молодежи ликбез. Солод окончил семилетку, и это его заметно отличало от других. Как только демобилизовался старший писарь отдела снабжения полка, Иван был назначен на его место. Внешне он отнесся к этому равнодушно, но в душе был глубоко обрадован — наконец он освободился от необходимости быть незаметным колесиком в ротном механизме.
Ему теперь не надо вскакивать утром по команде «подъем», и те несколько дней, в которые он пока что пользовался кроватью в ротной казарме, принесли огромное удовольствие его самолюбию. Солоду было приятно валяться в постели, когда другие, на ходу застегивая металлические пуговицы, бежали в строй, завистливо поглядывая на его кровать. Видимо, им тоже хотелось хоть немного понежиться, насладиться рассветом, но нельзя — была команда... А ему можно!
В отделе снабжения Солод проявил незаурядные способности. Еще дома, под присмотром отца, он научился вести учет, и старый Саливон, просматривая учетные книги, хлопал толстой ладонью с короткими пальцами по плечу сына.
