– Знал, что приду!
– Надеялся, что придешь! – Цокнул он языком, прищурившись.
– Забавно. – В душе потеплело от нежности.
Мы улыбнулись друг другу, и в этих улыбках снова утонули все обиды и сомнения. «Серенаду» сменил «Вальс Цветов». Ох! Как же безудержно захотелось закружиться с ним в танце на безлюдной поляне! Или в прозрачном шифоновом платье помчаться по лесу, подобно чеховской Колдунье, чувствуя кожей, не оглядываясь, но чувствуя кожей, что он бежит следом, а потом, дав ему догнать себя и позволить повалить наземь, покрыть его лицо поцелуями.
Но суровая реальность говорит жестоко: «Не можешь уйти? Тогда прими все, как есть».
– Иди сюда. – Приподнявшись на локтях, Джу ладонью постучал по кровати. – Не хочу ссориться. Если бы ты сейчас не зашла, пришел бы сам. Честное слово!
Уткнувшись носом в родное плечо, чувствуя, как новый комок перекатился в горле, я глубоко вздохнула. Переживу – мне не впервой! Все правильно – не можешь уйти, прими все, как есть. Реквием по мечте – музыка наших с ним отношений.
Друг легонько чмокнул в щеку и тут же, принюхавшись, подозрительно спросил:
– Ты что, пила?
– С какой радости! – соврала в ответ.
– Ты жутко испорченная девица! Знаешь об этом?
– На комплимент не похоже. – Быстро просунув руки под его майку, больно ущипнула за правый сосок. – Для этого же ты задирал ее, подлец!
– Эй! Это была шутка! – засмеялся он и тут же добавил, неодобрительно качая головой: – Какой же ты бываешь невыносимо упрямой! Просто бесишь иногда!
– Ты меня бесишь намного больше! Поверь!
Знакомый запах тела, крепость мужских рук, близость, желание, дрожь, если и сдерживаемая, то на грани. Содрать бы эту трикотажную броню и сотворить неосуществимое!
– Что?! – спросил он, заподозрив неладное.
– Ничего. – Невинно заморгала.
– Черт! Я ведь знаю этот взгляд. Только попробуй пощекотать, убью! – закричал он в тот самый момент, когда я с визгом набросилась на него.
– Зараза! – застонал Джу, смеясь.
Вереща и улюлюкая, мы кубарем скатились на пол.
– Получай!
Подушка полетела мне в лицо. Я ахнула от неожиданного удара, но тут же прыснула от смеха, увидев свою всклокоченную голову в зеркале.
– Все, ты труп!
В такие минуты мое сердце переполняло множество чувств, но главным из них была благодарность за близость. Мало кому удастся понять, о чем я говорю. Жизнь дарит лишь единицам столь сильное взаимопроникновение. Но те, кому посчастливилось встречать рассвет, лежа на мостовой рука об руку с близким человеком, услышат меня.
