Авилекс подошел первым, положил ладонь ему на плечо, бросив короткое утешение:
— Не грусти.
Потом приблизился Раюл, от которого сквозило совсем другими эмоциями:
— Слушай, коллега, вот не помню, который это уже по счету полет к звездам: четвертый или пятый? — сощурившись, от сделал вид, что задумался.
Через хмурый взгляд Исмирал выплеснул на него все негодование, на которое был способен:
— Издеваешься, да? Весело тебе?
Раюл сделал несколько шагов назад, опасаясь назревающего конфликта:
— Я просто уточнил. Уж и уточнить нельзя.
Зрители постепенно разошлись, сцена осталась пуста, шум стих. Стартовая площадка с разбросанными вокруг частями ракеты представляла собой унылое неполноценное зрелище. Пара обломков упало на чьи-то крыши, но претензий к Исмиралу не последовало, все понимали — ему и без того тошно на душе. Он теребил себя за капроновые нити волос, не в силах совершить более отчаянный поступок.
— Столько работы! Столько напрасного труда… — перчатки с элегантными крагами, коими он так гордился, были сброшены на землю и почти растоптаны ногами. — Или все-таки неверная аэродинамическая форма?.. Или асимметрия топливных баков?.. Или…
Разговаривая таким образом вслух со своим альтрэго, конструктор вдруг ухватился за пришедшую внезапно мысль, поморщил нос, пошевелил скулами, словно разжевывая ее. Потом взглотнул… Да, так и есть! Оно! Причина, кажется, найдена! Но вместо ожидаемого облегчения, пришла повторная волна гнева. Вдохновенным пинком он отбросил от себя парашютную ткань на максимально большое расстояние, потом сорвался с места, направляясь в сторону севера.
Мраморная экспонента промелькнула справа, кошастый с изумленно поднятым хвостом — слева. Он несся по поляне, ориентируясь на далеко мерцающее пламя Желтой свечи. Зелень травы назойливо мельтешила в глазах, кто-то пару раз его окликнул, но у того даже не было желания оборачиваться.
Вот покинут монументальный Восемнадцатиугольник. Вот уже обогнуто озеро, вальяжно распластавшее во все стороны свои дремлющие берега. Вот наконец эта проклятая лачуга! Попытка ворваться налету не увенчалась успехом: дверь оказалась запертой изнутри.
— А ну, открывай!
— Не, не открою, — как из глубокой норы донесся приглушенный глас алхимика.
— Гимземин, проклятый враг, открывай немедленно!
— Не, не открою.
Исмирал заколотил по доскам так, что колеблющаяся конструкция хибары чуть не достигла состояния резонанса. Еще немного и разгневанное «бах! бах! бах» повредило б чей-то слух, а дверь вышибло бы куда-нибудь за пределы Сингулярности. Гимземин снизошел наконец к гостю и открыл крючок, лишь чудом еще не слетевший с петли. Первым наружу появился его длинный нос.
