— Что, бродяга, решил сегодня у меня переночевать? Так уж и быть…
Кошастый возмущенно навострил уши: что за бестактность? как она смеет такое говорить? Он волен ходить где вздумается, ночевать где вздумается и даже кусать кого вздумается! Ну… кроме Авилекса и Гимземина, этих двух злодеев, которые к нему абсолютно равнодушны. Алхимик даже пару раз отгонял его от себя палкой, охраняя свое чудаковатое жилище, чтоб оно провалилось. Ох, не хотелось об этом вспоминать…
Астемида подхватила Лео на руки и принялась нежно теребить его плюшевое тело с мелкими ворсинками волос, приговаривая:
— Чья это морда на меня так недовольно смотрит?
Кошастый уже знал, что такие забавы обычно заканчиваются длительным поцелуем, знал, что вырываться бесполезно, поэтому разумнее расслабиться и снова зажмурить глаза. Какое-то время он еще пытался уворачиваться от ее виниловых губ, не понимая, в чем смысл этой дурацкой игры. Асти с силой прижала его к себе, а после погладила за ушами и отпустила восвояси. Лео тотчас поспешил к выходу. Последнее, что можно было увидеть, это хвост с кисточкой на конце, исчезающий за дверью в Сингулярности.
Астемида подошла к зеркалу и долго-долго играла в гляделки со своим отражением, каждое утро ждала, что оно все же не выдержит и моргнет первым. Увы, отражение слишком скучно и незатейливо копировало каждое ее движение, и тогда Асти попросту принялась любоваться собственной красотой. Знала, что это скрытый нарциссизм. Знала, что Авилекс неодобрительно качает головой, когда видит это. Но что поделать, если природа наделила ее такой безупречной внешностью? Чуть вздернутый нос, словно со смешинкой на конце, придавал ей постоянную веселость, как будто она вообще никогда не грустила, хотя это далеко не так. Широкий размах бровей походил на две волны, устремленные друг к другу. Не красота ли? Янтарные зрачки скрывали тайну ее помыслов, а непомерно длинная, почти до пояса, коса придавала статность всей фигуре, своим изгибом дополняя расцветку любого платья. Нет — однозначно красота! Она перекинула косу через одно плечо, затем через другое, вспомнила, как кошастый прыгал, пытаясь вцепиться когтями в ее кончик, и невольно улыбнулась.
По легенде, тот осколок зеркала, что висел у нее на стене, а также все осколки в других хижинах, когда-то были единым огромным зеркалом, стоящим на поляне. Никто уже не помнит, по какой причине оно разбилось на множество частей. Даже Авилекс — рассказчик всяких легенд.
