На следующий день они убивают и разделывают еще двух китов. Самнеру, поскольку иных занятий у него не находится, вручают крюк на длинной рукояти и длинный кожаный фартук. Как только полосы ворвани подаются на борт корабля и разрезаются на квадратные куски длиной в один фут, в новые обязанности судового врача входит перетаскивание их с бака и передача людям внизу, которые укладывают их на малую палубу для последующей разделки. Работа эта грязная и тяжелая. Каждый кусок ворвани весит фунтов двадцать или даже больше, а палуба корабля вскоре становится скользкой от крови и жира. Он несколько раз поскальзывается, а однажды едва не летит головой вниз в трюм, но от падения его спасает Отто, так что к концу дня он чувствует себя совершенно разбитым, испытывая, правда, при этом редкое чувство удовлетворения: грубое, физическое удовольствие от хорошо сделанной работы, а еще оттого, что тело его выдержало все испытания, выпавшие на его долю. В кои-то веки Самнер засыпает без дозы лауданума, а утром, несмотря на ноющие и затекшие плечи, шею и руки, он с аппетитом завтракает ячменной кашей с соленой рыбой.
– Мы еще сделаем из вас китобоя, мистер Самнер, – шутит Кэвендиш, когда они сидят в кают-компании, покуривая трубки или согревая ноги у плиты. – Некоторые судовые врачи-неженки ни за что не взяли бы в руки крюк, но вы – не из их числа, осмелюсь заметить.
– Добыча ворвани похожа на резку торфа, – говорит Самнер, – а уж этим в детстве мне пришлось заниматься вдосталь.
– Вот оно в чем дело, – замечает Кэвендиш. – Значит, это у вас в крови.
– Китобойный промысел у меня в крови, вы имеете в виду?
– Привычка к тяжелому труду, – с улыбкой говорит Кэвендиш. – Настоящий ирландец – трудяга в душе; это – его истинное призвание.
Самнер сплевывает в плиту и прислушивается к шипению слюны на углях. Он уже достаточно хорошо знает Кэвендиша, чтобы не обижаться на его подначки, да и настроение у него с утра приподнятое, которое не в силах испортить легкое поддразнивание.
– Хотел бы я знать, в чем же заключается истинное призвание англичанина, мистер Кэвендиш? – откликается он. – Быть может, наживаться на труде других?
– Есть те, кто родился для тяжкого труда, и те, кто родился для того, чтобы стать богатым, – заявляет Кэвендиш.
– Понятно. И к кому же из них причисляете себя вы?
Старший помощник самодовольно откидывается на спинку стула и выпячивает розовую нижнюю губу.
– Я вам так скажу – мое время еще придет, мистер Самнер, – говорит он. – И придет очень скоро.
