– Немедленно прекратите! Оба!
Я кинулся разнимать эту потасовку, но Миша и сам уже отпускал поверженного противника, поскольку тот перестал, наконец, сыпать ругательствами и понемногу затих.
Отойдя на расстояние, дававшее возможность в случае чего вовремя среагировать, Михаил встал в проеме комнаты и сложил руки на груди. Я же тем временем помог чертыхавшемуся под нос Андрею встать на ноги. Такой, казалось, холодный и уравновешенный при своем первом появлении какой-нибудь час назад, теперь он клокотал от ярости и был белым как полотно, со знакомой испариной, выступавшей у него в минуты крайнего нервного возбуждения.
– И давно ты ее трахаешь?!
Он устремил полупьяные от ярости глаза на Михаила, безуспешно пытаясь нормализовать дыхание.
– Андрей, прекрати сейчас же, слышишь! – раздался голос моей матери, о которой мы в этой сваре совсем забыли.
Вероятно, Андрей и вовсе забыл о ее существовании, потому что ее неожиданный возглас заставил его вздрогнуть всем телом и немного прийти в себя.
– Как тебе не стыдно! Взял и ни за что избил такого хорошего человека, в его же собственном доме! И так ругаться, такие слова – я от тебя такого не ожидала! Уважаемый Михаил и не думал обижать твою невесту. Он вообще гей, между прочим…
– Да, я думаю, пора уже вывесить за окно транспарант. А то вдруг у тебя еще найдутся родственники и друзья, которые не в курсе.
Произнося это, Михаил кинул в меня взгляд-молнию, и лицо его побагровело. В отличие от мертвенно бледневшего Андрея, Михаил в гневе становился красным как рак.
– Мама! Ты хоть иногда думай, что ты несешь!! – в полном отчаянии заорал я.
Мысленно я уже начал паковать вещи, словно чувствуя на своей заднице отпечаток элегантного мишиного ботинка.
– А что я такого сказала?..
Андрей тем временем растерянно переводил взгляд то на мою мать, то на меня, потом нерешительно бросил взгляд на Михаила. Всю его ярость сняло как рукой. Перед нами теперь стоял растерянный, виноватый мальчик. Когда он терялся или конфузился, его лицо становилось нежным и совсем юным, с потрохами выдавая двадцатилетний возраст. Обычно в такие минуты мы и мирились, ведь в душе я невольно умилялся этим неожиданно проступавшим полудетским чертам.
– Простите, я… не знал.
Он опустил голову, явно не представляя, что делать дальше.
– Так, ну вот что. Я пойду пройдусь где-то на час-другой. И чтоб к моему возвращению ноги этого клоуна в моем доме не было!
Машинально ощупывая нижнюю челюсть, Миша направился к двери и уже на пороге добавил:
