— За брата, блядь, Алехана, клянусь тебе, женщина, если выплывет имя гада, из-под земли вытащу, порежу на мелкие кусочки и опять на хер в землю зарою.
Она согласилась:
— Хорошо, зароешь. — И поднялась с кресла: — Ну хватит, мне пора. При следующей встрече обговорим детали.
— Начинать такую игру, бля, нужны большие деньги, — задумчиво произнес директор некоммерческого фонда.
— Деньги найду. Твое дело грамотно провести избирательную компанию.
— Никогда, бля, не занимался подобной лабудой…
— Ты же доктор философских наук, вот и оправдывай ученую степень, — посоветовала Мака, направляясь к двери.
Казиев проводил ее до машины, галантно усадил в Мерседес и долго смотрел вслед удаляющейся иномарке. Черный лимузин, принадлежавший когда-то Кащееву, он хорошо помнил. Вернувшись в свой кабинет, открыл ящик стола и внимательно пересчитал доллары. Удостоверившись, что не обманут, вытащил из бара бутылку водки, выпил четверть прямо из горлышка, поморщился и нажал кнопку. Секретарь директора с татуировкой на шее почтительно замер на пороге.
— Скажи, бля, Корявому, пусть закажет сауну и обзвонит братков. Сходняк завтра в восемь вечера, — распорядился хозяин.
— Телок готовить? — Услужливо предложил секретарь.
— На хера? Бабы делу помеха. Сами, бля, посидим. Базар есть. — Ответил доктор философских наук, вовсе выпустив из вида, что именно баба с сегодняшнего дня и становится его главным делом.
* * *
Лена заглянула к мужу. Увидев на письменном столе опустошенную бутылку, нарезанный на газете лимон и разбросанные вокруг бумаги, тихо попросила:
— Трофим, может на сегодня остановишься? — Бывшего телохранителя Маки, кроме жены, никто больше не называл по имени. Трофим Юрьевич Мараконов уже несколько лет занимал кабинет мэра города.
— Лена, не нуди. Завтра выходной, а мне надо расслабиться. Ты же знаешь, — он сгреб разбросанные по столу бумаги, поднял их и серпантином разбросал вокруг: — как я устал от всего этого?
На глазах Лены выступили слезы:
— Ты меня больше не любишь. — Она захлопнула дверь кабинета и быстро ушла в свою комнату. Трофим вошел следом, покачиваясь, встал рядом, положил ей руку на плечо:
— Ленка, я ненавижу свою должность. Ты же помнишь, как я не хотел идти в мэры! Она меня заставила.
Лена сбросила его руку:
— Нечего обвинять Маку. Ты не ребенок. Согласился, веди себя достойно. Не желаю краснеть за мужа. Мне своей дочке в глаза смотреть стыдно.
Трофим заглянул ей в лицо:
— Тебе дочке стыдно в глаза смотреть, а мне всем. Понимаешь, всем!? Меня теперь даже в соседний дом на машине возят.
