Они выдохлись вместе, но продолжали жить одним целым. Теперь их удерживала не страсть, а тихая ласковая благодарность мужчины и женщины от обладания друг другом. Он гладил ее, изучая кончиками пальцев каждый изгиб ее ног, рук, шеи. Они смотрели друг другу в глаза, и взгляды ласкали самые глубины их душ. Говорить не хотелось. Любое слово только бы разрушило этот хрупкий сплав вселенской нежности.
Оба вздрогнули от злобного рыка Салана. Это был рык предупреждения. Пес не шутил. Олег встал, натянул на себя брюки и резко распахнул дверь.
— Ты? — В трех метрах от домика стоял Леня Касаткин. Перед мальчиком, высунув язык, сидел Салан. Он больше не рычал, поглядывая то на Голенева, то на пацана.
— Я, дядя Олег.
— Ты сбежал из детдома?
— Не… Руфина Абрамовна привела нас на речку купаться. Я только на минутку.
— Подожди. — Голенев вернулся в домик.
— Кто пришел? — Спросила Тоня. Она за секунду успела одеться и теперь заправляла постель.
— Не бойся, это мой друг. — Голенев залез в шкафчик, достал деньги и вышел на улицу. — Леня, беги в магазин, купи сыра, хлеба, масла и много яиц.
— Сколько — много?
— Сколько унесешь. Потом позовешь всех ребят и Руфину Абрамовну. Вместе перекусим.
— А конфет можно?
— Можно.
— А мороженного?
— Не дотащишь.
— Дотащу.
— Тогда можно. Разобьешь яйца, получишь по шее. Понял?
— Понял. Ты не курил?
— Видишь мою прическу.
— Вижу.
— Тогда не задавай дурацких вопросов и не тяни резину.
Тоня вышла из домика, увидела Леню и Салана:
— У тебя уже два друга?
— Скоро будет больше.
— А кто эта тетя? — Леня сразу насупился и смотрел на Тоню исподлобья.
— Это моя жена, Тоня. Знакомься.
Тоня вздрогнула, покраснела, но руку Лене подала.
— Леонид Васильевич. — Важно ответил Касаткин и протянул свою ладошку.
— Все, Леонид Васильевич. Дуй в магазин.
Леня развернулся и поскакал вниз. Салан немного попрыгал вокруг мальчика, затем вернулся и лег у порога.
— Почему ты ему сказал, что я твоя жена? — Тихо спросила Тоня, глядя в глаза Олега.
— Потому что я никогда не вру. — Усмехнулся он, подошел к ней и обнял за талию: — Этот мальчик, еще три таких, и одна девчонка скоро будут нашими. Они дети погибших афганцев, и я решил стать их отцом, а ты станешь их матерью.
— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? — Она спрашивала, задумчиво, будто у себя самой.
— Уже вышла. Или я не прав?
— Тебе виднее.
— Тогда и ты не задавай глупых вопросов. Леня еще ребенок, ему простительно.
Тоня обняла Голенева и прижалась к нему:
