Через рынок было бы ближе. А так приходилось петлять сквозь дымные переулки. Кое-где на перекрестках в бочках дотлевал мусор, производя немного света и страшную вонь
Они как шли, так и свернули — гуськом. Бочка в дальнем конце узкого как кишка проулка не тлела, полыхала. От чего фигура Иола превратилась в черную кляксу. То ли из-за света, то ли из-за того, что паленый хлам сильно раздражал чувствительный нос, человека у стены Гуго заметил в самый последний момент. Тот стоял спиной. Штаны спущены. Поблескивали голые ягодицы — нужду пристроился справить.
Неосторожный Иол внимания на него не обратил, а Гуго опоздал. Стоило незадачливому колдушку сделать еще шаг, как писун развернулся и направил струю на парня. Тут Иолантису повезло, увернуться. Гуго сгреб его себе за спину и уже качнулся, дабы произвести сатисфакцию, когда почуял неладное. Они были рядом. И их было много. Человек пять, может, шесть притихли за углом, дожидаясь продолжения. Сейчас поздние гуляки ввяжутся, а те выскочат и потешатся вволю. Для того и бочку ярче запалили. На свету оно веселее.
Он понял, что может не удержаться. Все что он делал последнее время — держался. Не ввязываться, не лезть, не отвечать, понять, оценить… добраться до Катана. Только бы добраться до Катана!
Тогда в деревне Иол начал быстро выздоравливать. Дня три и уже сидел, даже говорить пытался. Ел, правда, много. Гуго замучился ему кашу таскать. Пенкарий начал порыкивать, мол, неча дом зорить, пригрели бродягу, так он и всю шайку за собой тащит. Быстро забыл, как тот бродяга от находников деревню спас. После очередного выговора Гуго сам на него рыкнул, подхватил миску с кашей и пошел себе мимо оторопевшего мужика.
Иол сидел на бревнышке возле дома Проклы. Та копалась рядом. Парень грелся. Рана под мышкой начала затягиваться. Но изнутри еще подтекала вязкая сукровица. Прокла казалась довольной. Такие раны быстро не заживали, а тут как на диво.
— Ур! — Гуго сунул в руки Иола миску.
Тот подхватил, скривился от резкого движения. Прокла бочком, бочком двинулась к дому. Гуго давно понял, что она его смертельно боится. С чего бы казалось?
Иол смаковал, искоса поглядывая на волосатого спасителя, вычерпал все, выскреб остатки и облизал ложку.
— Позволено ли мне будет спросить? Простите, великодушно, не встречались ли мы с вами где-нибудь раньше?
Сам спрашивал, а сам тихонько отодвигался, не очень доверяя зверовидному мужику. Вдруг рассердится, хуже того, кинется? Прокла ему поведала, сколько тот народу положил, когда случился набег. И вообще, что-то с мужиком было неправильно. Свербело у колдушка под ложечкой, а от чего понять не мог.
