— Я в общих чертах знаю эту историю. Свадьба состоялась, через несколько дней кто-то напал на дворец раджи, всех вырезали, а кто уцелел, погиб под ногами бешеного слона. Его ранили, и он растоптал все живое окрест.
— Отец сказал, что это спутники невесты устроили резню. Все должно было выглядеть как набег. Раджа погибает, его молодая жена становится владетельной вдовой. Император получает в руки алмазные копи.
Женщина невесело улыбнулась, поднесла к губам чашку и сделала осторожный глоток.
— Император не знал, что в центральных княжествах до сих пор существует обычай, по которому жена следует за мужем на погребальный костер? — спросил Лекс. И сам же ответил. — Не исключено. Поправь меня, если я ошибаюсь, тело Румджагатапуры так и не нашли?
— Там была каша. Возможно, раджа оказался искалечен настолько, что его просто не опознали. Новобрачная вместе с посольством исчезла в туже ночь. Их больше никто не видел. Император не дождался алмазов. Родственники раджи начали войну за престол, но как только кто-то надевал золотой тюрбан, являлся слон и убивал его. Вскоре претендентов вовсе не осталось. Это случилось десять лет назад. Про злосчастного жадину стали забывать. Княжество пришло в запустение. А потом появились эти оборотни. Я сразу почувствовала неладное, но муж не стал меня слушать. Он, конечно, питал глубокое уважение к моей семье, но сильно огорчился, когда вместо нежной девочки увидел на своем ложе зрелую женщину. Меня тут не очень жаловали.
* * *
— Я так понимаю, мы сейчас медленной скоростью направляемся прояснять этого слона? — спросил Энке после некоторой задумчивости.
Он как раз дотянулся до очередной папайи и начал ее изучать.
— Ну, в общем-то, да. Именно. Если оно слон.
— И как ты собираешься это узнать? Поймаешь за хобот и спросишь?
— Да как-то так.
Энке изогнулся и постучал их общий транспорт по хребтине пяткой.
— Эй, ты человеческий язык понимаешь?
Слон поднял хобот и продудел два раза.
— Как думаешь, что он хотел сказать? — озадачился джинн.
— Предупредил: еще раз постучишь, пойдешь пешком. Кстати, все хочу тебя спросить, да ты разговор уводишь, что за камуфляж у тебя на голове был, когда мы встретились?
— Отвянь!
— Считай, я обиделся.
— Тоже мне, барышня! Обиделся он. Я, может, до сих пор по пять раз в день темечко скребу. Краска, так ее, перетак, не смывается.
— А я думал, сама линяет. Да почти уже и не видно. Но, если не хочешь, не говори. Вдруг твоя история так меня расстроит, что станет совсем плохо. Видишь, и так всю дорогу мутит, — невинно потупился Лекс.
