Наташа вскипятила чайник. Елена принялась открывать принесенный с собой сверток. Здесь была солонка, чашка со стаканом, какой-то платок…
— Пригодится, Наташа. Ушла из дому ты в одном платье, ничего не взяла.
Чай пили в этот вечер Вайнеры из консервных банок, а молодые — торжественно — из первой в их семье настоящей посуды.
Иван смеялся:
— А я всю жизнь думал жить налегке.
Вместо чаю заварили сушеный лист брусники. Но даже и это служило причиной смеха и хорошего настроения.
Елена начала причесывать Наташу под молодушку. Иван кричал:
— Забирайте волосы вверх! Хорошо, когда лоб открыт.
Наташа трепала его кудри:
— А куда твои вихры убрать?
Вайнер требовал:
— Свадьба когда? Я хочу свадьбы.
— Мы тоже хотели, — смеялся Малышев, — но мы уже женились.
— Ах, вы отделываетесь от нас? Елена, дадим им отделаться от нас или нет?
— Нет, конечно!
— Но как же их женить? Поведем в церковь?
Малышев отшучивался:
— «Поведем!» Тоже мне! Да вас, несчастный народ, евреев, в нашу церковь не пустят!
Вайнеры весело смеялись:
— А мы в синагогу вас поведем.
— Шутки шутками, а давайте обсудим, каким будет брак, когда мы победим? Не пойдем же мы в самом деле в церковь! Каким будет брак?
— Крепким.
— Но ведь его нужно как-то закреплять?
— Любовью. Гражданский брак не запрещается.
— Да нет! Государство должно учитывать семьи. Государство-то должно? Это же будет нужно?
Закипел шумный веселый спор. От тревоги и обиды Наташи не осталось следа, она вся враз расцвела, исчезла застенчивость, скованность. Иван шумел:
— Моя «незаконная» жена! Подай мне галстук! — и тут же обращался к друзьям: — Смотрите, ведь подала! Жена да убоится своего мужа!
— Наташа, ты не подавай, ни за что не подавай, — шутила Елена. — Ты говори в таких случаях: «Возьми сам». Мы идем к равноправию.
— Что вы, Елена Борисовна, а если мне радостно подать ему галстук? Он и так не дает мне шелохнуться! — и с ужасом, с возмущением Наташа воскликнула: — Он даже постель заправляет сам!
— Так жена у меня неженка. Любит поваляться в постели с книжкой, — жаловался счастливый Иван. Но в голосе его вдруг зазвучали строгие нотки: — Ведь лежа ты уже отдыхаешь, а не работаешь… Так, Леонид?
— Да, да… В этом, Наталка, ты его послушай. Он знает.
— Послушаю, обязательно послушаю! — Наташа была полна жизнерадостности, дружелюбия, задора. Счастье светилось в улыбках, которыми они обменивались с Иваном, в том внимании, с каким они предупреждали желания друг друга.
Мирный веселый вечер прервался стуком в дверь.
