Под навесами разложена масса автоагрегатов, колес, кузовных элементов и прочего барахла, неизбежно присутствующего в любой автомастерской. Но барахло не разбросано, а именно разложено в определенном порядке.
Заметив меня, чумазый мальчуган, ковырявшийся в потрохах полуразобранного двигателя, шустро прошмыгнул в ангар. Чтобы спустя минуту появится в сопровождении хозяина мастерской. А к проему ворот ангара прислонился узкоглазый паренек призывного возраста с дробовиком 12 калибра в руках.
Что сказать про японца? Одетый в промасленную и прожжённую сваркой спецовку пожилой мужчина, макушкой гладко выбритого черепа, едва ли достающий мне до плеча, но при этом плотный и коренастый, очень экономный и плавный в движениях. Видны сами движения, а вот момент когда движение начинается, заканчивается или перетекает в другое, совершенно не осязаем.
Оп, и только что стоявший, скрестив руки на груди, японец, протягивает тебе мозолистую руку. Движение руки не быстро и не резко, оно где–то даже плавно, но при этом как–то по–своему внезапно.
Есть у меня подозрение, что мистер Сато не так прост, как кажется, и немалую часть жизни отдал какому–то японскому единоборству. Если договоримся, как–нибудь поинтересуюсь при случае.
Лицом японец невозмутим, как манекен из магазина одежды, чтобы не происходило вокруг, у мистера Сато всегда одно и то же нейтральное выражение лица.
Отчего–то я мысленно примерил на Сато роль летчика–камикадзе.
Как там, у Саши Разенбаума — я по совести указу записался в камикадзе. Вот это как раз наш случай.
Среди пилотов–смертников, безусловно, были пробитые фанатики. Более того процент фанатиков среди подобного контингента был неприлично высок. Но отчего–то мне кажется, что именно основную массу смертников составляли именно такие, как Сато. Невозмутимо садящиеся за штурвалы самолетов–бомб, и доводящие эти самолеты до цели, потому что так надо, потому что по–другому никак.
И я не идеалист, женщин и детей в Нанкине подобные Сато резали также методично и невозмутимо, как заходили на ощетинившиеся стволами зениток американские корабли.
Познакомились. Развалившись в выдранных из дорого авто кожаных креслах выпили по чашке кофе. Японец с неменяющимся выражением лица выслушал мои хотелки. На вполне сносном немецком уточнил некоторые моменты. Причем не по части предстоящей работы, а уточняя, кто я, откуда, и как ко мне попала броня.
На вопрос, почему я не делаю машину в мастерской Вольфа, честно отвечаю, что в основном дело в цене и немного в сроках. Не утаиваю от японца, что обошел все значимые городские автомастерские, и в курсе расценок и сроков.
