Из дальних, непамятных церквей в эти годы исчез приземистый храм Николы в Подвесках на Каляевской улице[16], увековеченный Суриковым на его знаменитом полотне «Боярыня Морозова».
Говорили, что некоторые церковные строения сумел отстоять Луначарский, – так, якобы ему обязана своим спасением церковь Всех Святых, что на Варварской площади, недавно отреставрированная как памятник Куликовской битвы.
Многие церковные здания после закрытия церквей стояли обезглавленные и обезображенные, уже не украшая, а уродуя городской пейзаж. Когда-то, глядя на них, я говорил: «Лучше бы их вовсе снесли»; теперь вижу, что одно уже сохранение их было великим благом. Пример: храм Введения в Барашах (угол Подсосенского переулка), возрожденный ныне в первозданной, невиданной прежде красе.
Иные закрытые церкви пытались перестроить, дабы стереть с них черты религиозности и приспособить к новому назначению – неудачно, получались ни павы ни вороны. Году в 1930-м знакомый инженер при мне сказал отцу: «Церковное зодчество – идеал слияния формы с функцией. Как церковь ни перестраивай, сразу видно, что это церковь и только церковь». Запомнилось.
* * *
Теперь ясно: в 1928 году Сталин решил одним ударом покончить с двумя оставшимися от старого строя врагами – религиозной идеологией и кулачеством. С кулачеством получилось, с религией – только наполовину. Как только началась война, недоучившийся воспитанник духовной семинарии понял, что в защите отечества от фашизма православная церковь может сыграть положительную, патриотическую роль. Отношение к церкви у Сталина изменилось: в 1944 году он восстановил патриаршество.
Захватывая советские территории, гитлеровцы стремились использовать религиозные настроения и обиды, нанесенные православной церкви, в своих политических целях. Дабы показать себя «защитниками религии», они, открыто исповедовавшие атеизм, поощряли на оккупированных территориях открытие упраздненных, но уцелевших церквей, возобновление в них богослужения.
Разумеется, не за свой счет, а на средства прихожан. Быстро отыскивался поп и весь причт, обязанный в своих службах призывать верующих молиться за фюрера как за «освободителя России от большевиков».
При изгнании оккупантов Сталин повел весьма тонкую политику: открытые с разрешения гитлеровцев церкви, не разрушенные в ходе боевых действий, он велел сохранять и продолжать в них службу. Не хотел, снова закрывая церкви, вызвать у освобожденного населения нежелательные настроения.
