–
Да я не пускал, – тот ещё пробовал оправдываться. – Они сами! А тут ещё Савельич…
С последними словами он кивнул в сторону лежавшего на полу то ли трупа, то ли человека в беспамятстве.
–
Ну так что? – в следующую секунду, заглушив слова дежурного, гаркнул мёртвый полицейский, которому накануне бабка свернула шею. – Ты будешь в меня стрелять?
Он смотрел прямо в лицо недавно покинувшему Оксанино семейство оперу. Едва это проговорив, мертвец двинулся в его сторону. Оперуполномоченный в ответ поднял свой пистолет и прицелился наступавшему в голову.
–
Ну, стреляй же! Или я убью тебя уже сейчас, – говоря это, он уже почти достиг целившегося ему в голову опера, протягивая руки к его шее.
И тут прогремел выстрел. Потом ещё, и ещё. Помещение «дежурки» мгновенно заполнило грохотом выстрелов пистолетов всех пятерых, находившихся там, живых полицейских. Их пули стали безжалостно дырявить и рвать мертвецов – их бывших сослуживцев, – в самых разных местах, врываясь в их мёртвую плоть одна за другой.
Выстрелы стихли, когда были расстреляны все имеющиеся у стрелявших полицейских патроны. Закончив палить почти одновременно, медленно опуская пистолеты, все пятеро в ужасе уставились на по-прежнему стоявших перед ними покойников, против которых пули их пистолетов оказались бессильны. Зловеще зиявшие своими чёрными провалами многочисленные дыры, проделанные в туловищах, головах, руках, ногах «оживших» трупов полицейских, как будто не причинили последним никакого вреда. Как ни в чём ни бывало, тот из них, что только что наступал на ведшего дело мёртвой старухи опера, зло ухмыльнувшись и также зло на последнего посмотрев, заговорил неимоверно осипшим голосом. Одной из пуль, попавшей в шею, видимо, повредило его голосовые связки.
–
Ну что, ты убедился? Глупец, ты ведь тоже можешь стать таким! Для этого нужно лишь ненадолго умереть.
Только что стрелявшие по мертвецам полицейские попятились к выходу. Оксаниному папе, наблюдавшему за всем этим, захотелось открыть им пошире дверь.
–
Ты обещал ни во что не вмешиваться, – вдруг услышал он у себя над самым ухом шёпот своей жены.
Напуганная выстрелами, она подкралась к мужу сзади, чтобы оттащить его оттуда.
Вдруг, со стороны входа в отдел, который было хорошо видно в окно дежурного, послышался какой-то шум. Бросив туда взгляд, Оксанин папа в тот же миг увидел, что в его двери кто-то входил. И папа узнал входившего. Вернее сказать, входившую. Обезображенная многочисленными повреждениями мёртвая плоть лица, шеи, рук, зажатый в последних ноутбук… Всё это узнавалось очень легко! Баба Паша! При виде её папина кожа стала холодеть, а волосы начали вставать дыбом. В памяти был ещё слишком свеж портрет явившейся с того света бабушки Паши и всего, что оказалось с нею связано, чтобы теперь не испугаться почти до умопомрачения. И в следующее мгновение он медленно попятился.
