Утомленный, измученный, убаюканный монотонным стуком колес, я и не заметил, как уснул. Сколько я проспал, не знаю, но вдруг почувствовал, что состав остановился. Не дожидаясь, когда он пойдет снова, я пересел на следующий поезд, двигающийся в том же направлении. Затем еще на один и еще…
На одной из станций поезд остановился. Видимо, я задремал, потому что не слышал, как к вагону подошли два проводника. Они хотели перейти через тормозную будку и заметили меня. «Кто там?» — спросил по-польски один из них. Я молчал, не зная, что сказать. Перед моими глазами снова пронеслись ужасы, пережитые в лагерях Освенцима.
— Откуда ты? — тихо переспросил он.
— Утек из Освенцима, — так же тихо ответил я.
В моем тоне сквозило доверие, но мысль лихорадочно твердила одно: «Бежать, и как можно скорее». Но как? Их двое, я один. Стоит мне только дернуться, как они поднимут тревогу. Поляки немного пошептались между собой, затем сказали: «Почекай трохи», и один из них быстро пошел вдоль состава к паровозу. А что, если убежать сейчас, пока [261] он один? Я смотрел на поляка и гадал, поднимет он тревогу или нет. Сильнейшая усталость и голод вдруг навалились на меня, накрепко приковав меня к месту. Не прошло и пяти минут, как возвратился первый проводник. Охранников с ним не было, и я немного успокоился. К моему изумлению, поляк вдруг сует мне в окошечко четыре горячих картофелины. «Следующая станция будет на немецко-польской границе, могут проверить вагоны, — говорит он. — Спрячьтесь получше и сидите тихо». На душе у меня потеплело. Вскоре состав двинулся в нужном мне направлении.
Не знаю, сколько раз я пересаживался с поезда на поезд. Но помню, как однажды проснулся я на рассвете от теплого, уютного коровьего мычания, доносившегося из соседнего вагона. Я встревожился: коров в Россию немцы не повезут, значит, состав идет в Германию, нужно немедленно менять направление. На первой же остановке пересаживаюсь в поезд, идущий в противоположную сторону и наутро оказываюсь на какой-то маленькой станции. Поезд расформировывают, попутных составов нет, а меня, в раме под цистерной, могут обнаружить в любую минуту.
Я осторожно выглянул из-под цистерны, чтобы осмотреться, и тут меня заметили. Какие-то люди окружили вагон, вытащили меня из-под цистерны и под вооруженной охраной отвели в участок. На груди у моих конвоиров красовались значки со свастикой, и я понял, что снова попался.
В участке, куда меня привели, за столом сидел немецкий офицер с эсэсовскими знаками отличия. Начался допрос. Спросили, кто я и откуда. Я назвал первую пришедшую мне на ум фамилию — Иван [262] Филиппенко, сбавил возраст и выдал себя за украинца, моим местом жительства стала станция Попельна в Житомирской области. Не задумываясь ни на минуту, рассказал, что полгода назад был привезен в Германию, работал у хозяина, но из-за жестокого обращения и плохого питания сбежал.
