Все это не имело бы большого значения, если бы белые не демонстрировали народу всем своим поведением, что они более справедливые и ответственные правители, нежели большевики. Но это было не так. Отвечая за расквартировывание и снабжение продовольствием в районах, где они сражались, белые реквизировали и мародерствовали менее систематично, но навряд ли менее безжалостно, чем большевики. Они никогда не прославляли террор как систему правления, но тем не менее часто его применяли. Более того, белые генералы то и дело теряли контроль над своими подчиненными, так что, хотя Колчак и Деникин сами были морально безупречны, они оказались не в силах удержать свои армии от совершения эксцессов. Как писал своей жене сам Колчак, “многие белые не лучше большевиков. У них нет совести, нет чувства чести или долга, только циничный дух соревнования и наживы”. Этим способом нельзя было выиграть гражданскую войну, особенно если противники — такие мастера политической пропаганды.
Создание Красной Армии — один из самых явных примеров того, как коммунисты выворачивали наизнанку лозунги революции. Большевики пришли к власти, разрушив старую армию. Когда они думали о том, что могло бы ее заменить, им виделось нечто вроде вооруженной народной милиции по образцу Красной гвардии. Именно это и сделало принадлежащую левым коммунистам программу “революционной войны” против германцев такой логичной и привлекательной. Даже еще некоторое время после того, как Ленин обеспечил провал этой идеи в Брест-Литовске, режим оставался лишь при очень маленькой новой армии, так называемой Рабоче-Крестьянской Красной Армии, построенной по принципу, провозглашенному большевиками в 1917 году: там не было ни знаков отличия, ни званий, и командование каждым подразделением осуществлялось выборным комитетом, в чьи задачи входило и избрание офицеров. Военная дисциплина признавалась лишь в боевых условиях, и даже тогда командиры подразделений должны были действовать без права карать за непослушание смертью.
Однако эта структура долго не просуществовала. Во время неразберихи, царившей на брест-литовских переговорах, Германия возобновила на некоторое время свое наступление. Это послужило жестоким напоминанием о беспомощности и донкихотстве новой русской армии. Троцкий решил ее ликвидировать и построить заново на более традиционных принципах. Он учредил Верховный Военный Совет под руководством царского генерала Бонч-Бруевича для выполнения задачи создания новой армии. По всей территории, контролируемой красными, была раскинута сеть военных комиссариатов для набора рекрутов, сначала на добровольных началах, а затем, после чешского мятежа, в качестве принудительной воинской повинности. Подразделения Красной гвардии и милиции большей частью были расформированы как ненадежные, из каждого из них было взято лишь по несколько членов партии для создания ядра вновь сформированных и традиционно устроенных полков. Но кому же командовать новыми подразделениями? У партии не было под рукой достаточного количества людей с необходимой военной подготовкой и опытом для командования войсками в условиях современных военных действий. При поддержке Ленина Троцкий обратился к офицерам старой царской армии, по крайней мере, к тем, кто не ушел служить белым. Их знаки отличия и звания не были восстановлены, но в остальных отношениях им дали дисциплинарные полномочия, к которым они привыкли, вплоть до права карать смертью за неподчинение. Никаких глупостей типа “солдатских комитетов” больше не существовало: они были попросту отменены, а на смену им пришли “политические комиссары”. Они назначались с одобрения партии и должны были находиться рядом с офицерами (некоторые из них, по крайней мере сначала, неохотно стали служить красным) для обеспечения их лояльности, передачи политических указаний и поднятия уровня политического сознания среди призванных на военную службу. Комиссар явным образом не был подчинен офицеру, а был ему равен, обладая при этом правом казнить офицера, если тот совершит предательство по отношению к Красной Армии.
