— Хотя другие удачно женатые мужчины не прочь завести любовную интрижку с красивой женщиной.
Ягода убедительно помотал головой:
— Я очень люблю свою жену. И ради мимолетного приключения никогда не стал бы ставить на карту свой брак. А на что-то большее, чем кратковременная интрижка, Изабель не могла рассчитывать.
— Что вы хотите этим сказать?
Ганс Петер Ягода бросил на нее проницательный взгляд, затем допил минеральную воду и поставил пустую бутылку в ящик рядом с автоматом.
— Изабель Керстнер была женщиной легкого поведения, — сказал он, — не более того.
Большим сюрпризом для Боденштайна и его коллег стало появление адвоката Керстнера. Доктор Флориан Клэзинг был одним из самых успешных и популярных защитников по уголовным делам во Франкфурте, если не во всей Германии. Он выигрывал сенсационные и абсолютно безнадежные дела и в следственных органах относился к категории адвокатов, которых больше всего опасались. Ему было за сорок; умный, хитрый, агрессивный и очень нестандартно мыслящий. Он специализировался на процессе доказывания с помощью косвенных улик, в котором обвиняемый не имел практически никаких шансов. Удивительным было не только то, что. Керстнеру в течение нескольких часов удалось затащить этого безумно занятого человека в комиссариат Хофхайма. Еще больше поражало, что Клэзинг, вопреки своей укоренившейся привычке, вел себя необычно кротко. Никаких громких слов, никаких угроз прессой — ничего. Беспрекословно принял тот факт, что судья отклонил ходатайство о возможности освободить задержанного из-под стражи под денежный залог.
— Что-то здесь нечисто, — заметила Пия, когда Боденштайн рассказал ей об этом.
— Полагаю, Керстнер кого-то покрывает. Почему — я не знаю. Мы должны как можно скорее собрать информацию об окружении Изабель Керстнер. И об окружении ее мужа.
— Керстнер покинул клинику раньше своей жены, но, возможно, потом он ее где-то подкараулил или позвонил ей и договорился о встрече, — рассуждал Франк Бенке. — Для ветеринара это не проблема — сделать кому-то инъекцию.
— Точно, — увлекся Остерманн этой теорией. — Его коллеги дают правдивые показания в отношении того, что он уехал раньше своей жены. Они полагают, что это и есть его алиби.
— Я в это не верю, — покачал головой Боденштайн.
— Мы должны выяснить, куда он поехал, — предложила Пия, — и срочно узнать, где жила Изабель Керстнер после расставания с мужем. Кроме того, я почти уверена, что среди ее знакомых было немало людей, имевших мотив для убийства.
