— У нас сегодня нет приема, — просипела она.
— Добрый день. — Оливер сунул ей под нос полицейский жетон. — Меня зовут Боденштайн, уголовная полиция Хофхайма. Это моя коллега, фрау Кирххоф. Мы хотели бы поговорить с господином доктором Керстнером.
— Уголовная полиция? — Женщина бросила на посетителей оценивающий взгляд. — Доктор сейчас как раз в операционной. Экстренный случай. Это может затянуться надолго.
— Может, вы сообщите доктору Керстнеру о нашем визите? — вежливо, но требовательно спросил главный комиссар. — Это очень срочно.
Женщина пристально посмотрела на него, затем развернулась и направилась к двери в головной части нового здания. На указателе значилось, что здесь располагаются приемная, администрация и аптека клиники.
— Она выглядит как чудище Франкенштейна, — пробормотала Пия.
Боденштайн усмехнулся и пропустил коллегу вперед в неуютный холл четырехметровой высоты с белыми стенами и светлым плиточным полом. В середине помещения находилась полукруглая стойка регистрации, на двух компьютерных мониторах мерцали экранные заставки. На светлых стенах висели дипломы в рамках, а в середине — большое фото с изображением шестерых человек с радостными лицами. Боденштайн остановился и стал рассматривать фотографию. Он улыбнулся, увидев в центре Инку Ханзен. Двое мужчин слева и справа от нее были доктор Керстнер и доктор Риттендорф.
— Можете подождать здесь, в приемной. — Рыжеволосый мопс указал на одну из дверей. — Кофе в автомате.
— Спасибо. — Боденштайн одарил ее приветливой улыбкой, которая, правда, абсолютно не произвела нужного эффекта.
В приемной уже сидели пожилой мужчина и молодая девушка с заплаканными глазами, вскинувшаяся, едва открылась дверь. Вероятно, это были владельцы «экстренного случая».
— Хотите кофе? — спросила Пия своего шефа. Тот повернулся к стене, увешанной многочисленными фотографиями в рамках.
— С удовольствием. Черный.
Она принесла черный кофе и протянула Боденштайну. Затем тоже стала изучать фотографии с изображением прыгающих, встающих на дыбы и галопирующих лошадей, которые должны были свидетельствовать о том, насколько здоровы стали бывшие пациенты благодаря усердию ветеринаров. Фотографии дополнялись исполненными счастья и благодарности комментариями их владельцев. В этот момент дверь вновь открылась, и хозяева лошади, с которой случилось несчастье, вскочили с мест, как будто их ударило током, — правда, на сей раз не беспричинно. В дверном проеме появился мужчина, которого Боденштайн как раз видел на фото, хотя с тех пор, когда снимок был сделан, доктор Керстнер здорово изменился. Поверх джинсов и хлопчатобумажной трикотажной рубашки на нем был надет зеленый халат, запачканный брызгами крови. Похоже, тот факт, что визит полицейских помешал работе, не привел его в восторг. У Боденштайна сразу сложилось впечатление, что этот человек или болен, или переутомлен. Его худое лицо было неестественно бледным и изнуренным. Под покрасневшими глазами обозначались темные круги. Боденштайн открыл было рот, чтобы представиться, когда заплаканная девушка устремилась к доктору.
