— А почему ты именно меня выбрал?
— А кого? — поднял на него светлые глаза Демьяныч. — Народ шебутной пошел, на месте не сидит, вечно несется куда-то.
— А у меня ведь тоже ни кола ни двора.
— Живи зиму здесь, если хочешь, только рад буду. Такой домина — а сам знаешь, вдвоем со старухой живем. А там колхоз даст тебе что-нибудь в самом Старорусском, к лету вроде дом намечают сдавать.
— Ладно, успеем еще поговорить, — оборвал разговор Василий и встал. — Давай-ка я спать лягу.
— Ложись, ложись, — засуетился Демьяныч, тоже вставая. — Сейчас скажу Матрене, постелит.
Утро для всех было — словно нож острый. Демьяныч за бок держался, морщился — вчерашняя выпивка явно не в прок пошла. И капитана, Вальки Кузнецова, тоже не было. Подождали немного и решили отправиться без него.
До ковша идти было неблизко. Демьяныч сразу отстал, весь посерел лицом, и Василий, подождав его, сказал:
— Оставайся-ка здесь, Демьяныч, отлежись, потом поездом приедешь. Делать там все равно нечего.
Демьяныч с трудом выдохнул, тяжело привалился к штакетнику. И, подумав, согласился:
— Ладно, Васыль, что-то и в самом деле плохо мне.
— Печень, что ли?
— Она, проклятая. Только ты уж проследи там…
— Да ладно, иди, ложись.
И Демьяныч медленно побрел обратно.
Капитан храпел в дорке, крючком согнувшись вокруг мотора. Витька Косых, — маленький, быстрый, резкий в движениях, — открыл дверь рубки и дурным голосом заорал:
— Кэп, мать твою, подъем, в Японию уносит!
Капитан и ухом не повел, выдал такую руладу, что Витька с завистью сплюнул:
— Вот гад, хитрый, лишних два часа урвал. Скойлался, как цуцик, и хоть трава ему не расти… Кэп, дорка от твоего храпа уже течь дала!
Наконец и капитан очухался… Только к обеду снова вышли в море.
Бодро поплыли по ярким синим волнам, под горячим, необычным для Сахалина солнцем. Василий лежал на носу кунгаса, надвинув на лоб капюшон робы, думал о предложении Демьяныча. Идти в бригадиры было и заманчиво, и страшновато. Весь опыт прошлой его жизни, прожитой налегке, без всякой ответственности за кого-то и за что-то, подсказывал ему — не соглашайся, не связывай себя, не вешай ярма на шею, — как бы ко дну не утянуло. Придется отвечать за людей, за бригадное имущество, за ошибки и неудачи. Не прав Демьяныч — какое уж тут сам себе хозяин, когда хозяев над ним будет куча и спросят они за любую провинность по всей строгости. А зачем тебе это? На жизнь себе всегда заработаешь, как вольная птица — езжай куда хочешь… И тут же о другом думалось — а куда ехать? Будет везде все то же, что было в семнадцать лет этой вольной жизни. От такой воли иногда уже волком выть хочется… Да и надоело окрики и приказания слушать, неплохо бы и самому покомандовать, посмотреть, на что ты годен, Василий Макаренков… Можно и попробовать, не получится — недолго и уйти, а не то и самого уйдут…
