Тейн понимал, что все это только его вина, но не мог, хотя бы частично, не возлагать ее на Сиену.
Она все-таки верила в идею Империи как идеального государства, где население каждой планеты безостановочно распевает хвалебные гимны властям. Но Тейн был осведомлен лучше. Хотя официальные информационные каналы говорили о строительных проектах, успешных торговых переговорах и неудержимом экономическом росте, он знал, что по большей части это сияние — лишь дешевый блеск. Империя строила новые базы для укрепления власти. Ее «торговые переговоры» всегда приводили к тому, что Империя получала все на условиях, абсолютно невыгодных для планеты. А что касается настроений населения, то даже крупные официальные информационные каналы плевались ядом, говоря о небольшой группе террористов, планировавших диверсии и называвших себя повстанцами.
Тейн не испытывал к террористам ничего, кроме презрения, но понимал, что такие диссиденты редко появляются на пустом месте. Они были реакцией на увеличение имперского контроля, безусловно чрезмерной, но доказывающей, что не все принимают правила Императора.
Несмотря на разочарование, Тейн не планировал оставить имперскую службу. Как еще он сможет летать на самых больших кораблях в Галактике? Частный флот не мог предложить ему таких, да и работа была бы менее стабильной. Имперский Флот гарантировал Тейну достойную оплату, доступ к лучшим кораблям и регулярное продвижение. И, что самое главное, ему не придется снова жить на Джелукане.
Поэтому он не завидовал, когда Сиена Ри оказалась приписана к командной группе. Его собственная команда — элитный отряд — подходила ему гораздо больше. Его даже обрадовало то, что теперь они встречались реже, он чувствовал облегчение, что может не видеть ее каждый день. Порой один только взгляд на нее причинял боль…
Нет, не боль. Раздражение. Злость.
Во всяком случае, так Тейн говорил себе. Единственное, что он знал наверняка: с момента их раскола по случаю саботажа прошло больше двух лет и они с Сиеной так и не смогли окончательно помириться. Он тогда испытал унижение, услышав фразу про отца, — предположение, будто его вообще что-то связывает с ним… Кроме того, теперь его ранили встречи с Джуд Эдивон, которая стала подчеркнуто мила с ним после его ссоры с Сиеной. Это только усугубляло ситуацию. Так холодно и странно было ощущать, что Сиена перестала ему верить. Неужели она настолько ревностна к имперскому долгу, что приняла его недоверие к методам Академии за личное оскорбление? Глупая идея! А еще он не мог забыть, что она отказалась оспорить решение старших офицеров, плюнув на рейтинг.
