— Может, он наседкой работает и побег подстроен? — предположил один из воров, сидевших за столом.
— Одного жмура Гриня-Базар в натуре видал, — сказал Монгол. — В авто, что Жох и линявший с ним босяк бросили на улице. Гриня-Базар лезет же во все щели. Вот и когда углядел набежавших мусоров, подобрался поближе и засек, как оттаскивают шофера с перерезанным горлом. Менты своего б мочить не дали.
— Выкидухой помахать он мастак был, — солидно произнес Колун.
— Хорошо его знал? — спросил вор, что предположил подстроенный побег.
— Сводила раздача, — туманно ответил Колун. — Что он ссучился — верняк. Не ссученный был бы, не сделал бы ноги, когда сходняк по нему назначили. А что касается того, почему мусора здесь его не отмазывали, так он-то корефанился с питерскими легавыми, а это львовские. Кроме того, кинул он, думаю, питерских мусоров, слиняв и не оставив адреса, а те таких финтов не прощают.
— Если в городе залег, найдем, — Монгол наконец донес стакан до рта, опрокинул, крякнул.
— За три дня найдете, мне свистни. — Колун снова положил татуированную кисть на мягкое и жаркое бедро, провел по нему, давая понять зазнобе, что дела вот-вот окончатся. — Лично хочу с ним посвиданькаться, попрощаться.
Уважение к себе как к законнику Колун заслужил в первую очередь своей нетерпимостью к ссученным. Он их беспощадно сажал на перо…
В двадцать три ноль-ноль Лаврентий Павлович закончил принимать доклады от своих замов. Последним из кабинета наркома внутренних дел, расположенного на третьем этаже здания Главного Управления НКВД на Лубянке, вышел Меркулов. По делу, которому было придано кодовое наименование «Кобзарь», зам ничего не смог сообщить своему шефу — известий из Львова пока не поступало. К утру что-то должно было проясниться.
В двадцать три пятнадцать от здания на Лубянке отъехало два одинаковых черных ЗИМа.
— Поезжай медленно, — распорядился пассажир на заднем сидении.
— Есть, товарищ Берия, — негромко, как того требовал Хозяин, отозвался шофер.
Если среди московских пешеходов, предпочитающих в поздний час прогулку взбиванию подушек и разбору постелей, попадались водители, то их профессиональный слух должен был оценить работу прекрасно отлаженных двигателей, как музыкальный слух оценивает виртуозность и чистоту звучания инструмента. Автомобиль, давая себя обгонять ночному транспорту, неторопливо катился вдоль тротуара. Шофер знал, что Хозяин любит оглядывать ночные улицы.
