– Ты серьезно?
– Да, Кенсингтон. Серьезно.
Воздух между нами потяжелел. Беру стакан и долго тяну коктейль через соломинку, мысленно споря с его предложением, обдумывая его слова. А ведь теперь я, пожалуй, могу проводить с ним время, потому что я счастлива.
– Так. Слушай мое предложение. – Я выпрямляюсь на табурете и смотрю на него сверху вниз. – Я соглашусь с твоим списком фильмов, если ты согласишься с моим условием.
– Твоим условием? – Он приподнимает брови.
– Именно. Добавляю свой персональный райдер, – говорю я, чувствуя, что наконец беру ситуацию в свои руки.
– Мне придется купить большой пакет «Эм-энд-эмс» и выбрать оттуда все коричневые? – усмехается Шейн.
Я не ведусь. Делаю вид, что не заметила реплики из «Свадебного переполоха».
– Это касается правды.
– Правды?
– Ага. Хочу услышать всю грубую правду. – Мне нужно это сказать, выговориться. Сердце бьется так, что, кажется, сейчас взорвется. – Тогда, в колледже… скажи, почему ты мне изменил?
Улыбка с его лица тут же исчезла.
– Я тебе не изменял.
– Не-а, – мотаю головой. – Не выйдет. Если хочешь, чтобы я участвовала в твоей затее, выкладывай правду.
– Сейчас? Здесь? – Его челюсти сжимаются. – Не хочу обсуждать это здесь.
Встает, бросает бармену двадцатку, не задумываясь, что коктейль может быть уже оплачен, смотрит на меня, словно чего-то ждет.
Чего он ждет? Отворачиваюсь и безразлично смотрю в пространство. Он качает головой и уходит в сторону туалета. Не хочет обсуждать это здесь? Тогда и мне не нужно здесь быть, когда он вернется. Хватаю сумку и убегаю.
Может, я и оставила в прошлом мечты о сказке, но теперь я не позволю оставить этот вопрос без ответа. Как сказала Вивиан в «Красотке»: «Я хочу большего!»
Уже лежа в постели, проверяю «Фейсбук» через телефон. Под статусом Рен «Ребенок на борту» уже пятьдесят три лайка и без числа комментов с поздравлениями. Фыркаю. Очень хочу написать: «Новость про ребенка всем наскучила. Дай людям новую тему. Например, расскажи о помолвке сестры твоего мужа».
Телефон в моей руке вдруг оживает – мамин особый рингтон. Она никогда не звонит мне так поздно. Неужели что-то случилось? Сажусь и отвечаю, в животе холодок.
– Мам? Что случилось?
– Кенсингтон? Это мама.
– Да, я вижу. У вас что-то случилось?
– Нет, почему ты так думаешь?
Неопределенно машу рукой.
– Уже почти одиннадцать. Ты обычно не звонишь после шести.
– О, конечно, не звоню, дорогая. Просто хотела убедиться, что вы с Брэдли знаете о семейных планах на субботу, которая через две недели.
