Воспоминания мучили Дьюри. Для того чтобы избавиться от них, он решил продолжить читать. Однако опасаясь, что Чилла ещё будет что-нибудь писать о кошке, он перевернул страницу и начал читать с первого абзаца. Читать-то он читал, но ничего не понимал. Все мысли его были заняты прожитой жизнью. Мелькали какие-то сцены, приходили в голову неприятные эпизоды, перед глазами возникали дорогие для него вещи или отдельные предметы. Он и сейчас чувствовал вес тех котят, слышал всплеск воды при их падении, даже видел их беспомощную борьбу за жизнь. Потом душераздирающее мяуканье Цили, её безумные глаза. И вот сейчас перед Дьюри встал вопрос во всей своей простоте и значительности:
– А зачем? Зачем он это делал?.. Ради любви, – ответил он себе привычными словами, как всегда, пытаясь мысленно спрятаться за общепринятые ценности. Так ему было легче. Так он чувствовал себя не хуже других, он был такой же, как все, в компании тех, кто ценит выше всего чувства…. Это обычно успокаивало, но не сегодня. Проснулась Цили, медленно потянулась и, спрыгнув с его коленей, где она спокойно спала, медленно направилась к дверям и скрылась в темноте. Дьюри проводил её взглядом, отряхнул брюки от её шерсти и, уставившись в темноту, продолжил свои мучительные размышления:
– Какая же это любовь? Ради любви можно пожертвовать жизнью, но не своим Я. Без собственного Я – ты не человек, а всем остальным живым существам не дано этого чувства. Неужели всё так просто? Нет! Не может быть!..
Дюри встал, нервно заходил по комнате. Ему нужно было с кем – то поговорить. Ему нужен хотя бы один слушатель. Даже его Цили, как назло, ушла по своим кошачьим надобностям. Дьюри ещё немного походил по комнате, потом сел за стол. Мысли его путались, не смог сосредоточиться на чём-нибудь. Пытался читать, но не получалось. Никак не мог вникнуть, в прочитанное. Ждал прихода Цили. Заснул. Утром проснулся за столом с головной болью. С трудом добрался до постели, лёг и постарался уснуть.
Несколько дней Дьюри не прикасался к дневникам Ицы и Чиллы.
Прочитанные страницы напомнили ему не самые лучшие прожитые дни. Больше чем когда-либо он жалел себя. Очень хотелось посидеть за бутылкой вина, но он не позволял себе этой роскоши, зная, что если он глотнёт вина, то остановиться уже не сможет. Как с дневниками: читать их тяжело, но не читать ещё хуже. Вечером, когда все улеглись спать, Дьюри, снова начал читать дневник Чиллы
