Мулмонг укоризненно вздохнул и покачал головой, но промолчал.
– Ладно, забудьте о дохлом чворке. Я вот однажды видел, как чворк, недоумок пузатый, слопал оброненный амулет, а после этого разбух, как тесто на дрожжах, и его натурально разорвало изнутри, так я и то не сблевал…
Спохватился, что с такой истории их опять стошнит, но они, наоборот, успокоились, кое-как утерлись и продолжили трапезу.
Пиво как будто промыло Дирвену мозги: он понял, с чего начать. Вызвал в магическом зеркале ненавистный дворец Самой Главной Сволочи и вдарил сверху по крыше, используя силу арибанских амулетов. С карнизов посыпались куски лепнины. На тебе, Эдмар! На тебе еще, получай! Жаль, внутрь не заглянуть – сплетенные Тейзургом чары защищали его жилище от магического наблюдения.
Облачная каллиграфия тоже оказалась плевым делом. Вначале он хотел написать на небе «Всем жопа», но потом решил, что при его могуществе это будет мелковато, и написал другое.
Чавдо опять напомнил про свое ожерелье. Повелитель Артефактов отмахнулся: успеется, сперва нужно доломать сволочной домик.
Что-то не так. Это Кемурт уловил сразу, как только вышел из переулка на бульвар Шляпных Роз. Обычно в это время люди рассредоточены по всей улице более-менее равномерно, а сейчас сбились в кучки, и перед резиденцией князя Ляраны пустое пространство. Словно на брусчатке нарисовали черту, за которую никто не смеет заступить, и одни спешат унести ноги, а другие набежали посмотреть. Вдобавок на крыше не видно черного с сине-зелено-фиолетовым узором ляранского флага, и шпиль исчез.
Кем активировал реагирующие на магию амулеты, и его тотчас неслабо ударило, аж дыхание сперло: поблизости вовсю кипело незримое сражение – как будто сшибаются два потока, и ни один не может одержать верх. С обеих сторон такая сила, что оторопь берет, а поле боя – дворец Тейзурга.
Когда подошел ближе, ему захотелось последовать примеру тех благоразумных, кто задал деру. Двухэтажный дворец из дымчато-белого китонского мрамора напоминал содрогающуюся мозаику… Или, скорее, разбитое и склеенное фарфоровое изделие, только осколки скреплены не клеем, а заклинанием. Ни одного целого окна, от скульптур на крыше почти ничего не осталось. Изысканная лепнина, изображавшая скорпионов, флирий, стрекоз и цветы, среди которых не найти двух одинаковых, выглядела так, словно по ней долго и яростно лупили молотком. Точнее, уже никак не выглядела.
Время от времени расколотый дворец начинал колебаться, будто отражение в воде, и тогда становились заметны пустоты меж ходивших ходуном фрагментов. Вначале Кемурту показалось, что у него рябит в глазах. Ничего себе: это одна лишь видимость здания, которая в любой момент может осыпаться грудой обломков – но что-то удерживает ее от окончательного распада, сопротивляясь ужасающим атакам.
