Себастьян ждет, когда мы заберем его домой. Домой, вот на что это похоже, когда Эйвери и я едем туда, домой, где живет наш маленький черный пушистый комочек.
Эйвери
Всю дорогу до моего дома я держу язык за зубами и сжимаю руки так сильно, что ногти больно впиваются в ладони. Внутри меня кипело так много негодования, что мне потребовались все силы, которые у меня были, чтобы не сорваться на Чейзе в машине.
Как он мог со мной так поступить? Как он мог?
Я не могу даже взглянуть на него, простой взгляд на него, смущённого, расстраивает. Это так выводит, что он ведет себя, будто понятия не имеет, что это неправильно. Как будто это не он только что оплатил мой долг суммой в четырехзначную цифру без моего разрешения. Как будто мы недавно не обсуждали, что мне не нужны его деньги.
— Что происходит? Итан что-то сделал? — спрашивает он, когда мы входим ко мне в квартиру, и я не могу больше сдерживаться. Я бросаю свой рюкзак на пол и набрасываюсь на него.
— Это ты сделал, — обвиняю я его и прищуриваю глаза.
— О чем ты говоришь? — спрашивает Чейз и делает шаг ко мне.
— Ты предал мое доверие! — бросаю я ему, и он выглядит очень шокированным, как будто это последнее, чего он ожидал от меня.
— Прости, Эйвери, — извиняется он, все еще пребывая в замешательстве, и тянется ко мне.
— Ты даже не знаешь, что сделал, да? — спрашиваю я, отступая назад, чтобы он до меня не дотянулся.
Он качает головой.
— Я сказала тебе, что мне не нужны твои деньги, а ты все равно навязал их мне. Навязал их!
— Ты об обучении, которое я оплатил? — спрашивает он.
— Да! — отрывисто говорю я. Он пытается сделать еще один шаг вперед, и я отступаю.
— Я не хочу, чтобы тебе пришлось работать на этого ублюдка, — объясняет он. — Мне не нравится, как тебя это беспокоит, как действует на тебя. Итан...
— К черту Итана. Ты даже меня не спросил! — теперь я чувствую, как закипают слезы ярости. То, что я злюсь на него, меня так расстраивает. Я ненавижу это, и всё же ничего не могу с этим поделать. Может быть, если бы он не нравился мне так сильно, это не доставляло бы мне такой боли. Может быть, если бы я не доверяла ему так сильно, у меня не было бы такого чувства, будто мне воткнули нож в спину.
Хреново, когда тебя предают.
— Эйвери, пожалуйста, — тихим умоляющим голосом говорит Чейз.
Я закрываю глаза и гоню слезы прочь. Я не буду плакать перед ним. Я делаю глубокий вдох и медленно открываю веки. Мои глаза блестят, но, по крайней мере, я не ору.
