Вот так, балагуря, шутя, поддразнивая друг друга, четвертая палатка коротала длинные дни и еще более длинные, хотя по календарю и самые короткие, ночи. Громова предупредили, что там тяжелые, хоть и поправляющиеся, но тяжелые. Каково же было его удивление, когда оттуда со смехом выскочил парень на костылях с каким-то стеклянным предметом в руках, а вслед ему несся крепкий мужской хохот.
— Здравия желаю, — начал он, поднимая полог.
Смех мгновенно умолк. И вдруг в гулкой тишине раздался тонкий сип:
— К свету. Товарищ капитан, подойдите к свету.
Громов шагнул вперед.
— Если я не сплю, а вы не привидение, скажите, как меня зовут, — откуда-то из-под простыни прозвучал беспомощно-просящий голос.
Громов глянул вниз, увидел покрытое волдырями лицо и упал на колени.
— Седых! Дружище Седых! Ты что же, не узнаешь командира?
— Мой командир погиб. Пал смертью храбрых. Хоть и посмертно, но он Герой Советского Союза.
— Да жив я, жив! Уцелел каким-то чудом. Видно, за мгновение до взрыва упал на дно воронки. Взрывная волна пошла на танк, а меня засыпало. Потому и не могли найти, что воронка была под танком.
— А как же газета? Я сам читал, что посмертно.
— Ну, ошибка, Седых. Ошибка. Обещали исправить.
— Значит, это все-таки вы. Значит… Братцы, — насколько мог, приподнялся он, — это мой командир. Я его записал в покойники, а он — вот он.
— Это хорошо, — пробасил артиллерист. — По примете выходит, долго жить будет.
— А где наши? — спросил Громов. — С тобой же оставались…
— Все там, — ткнул он пальцем в крышу палатки.
— Выходит, от роты только мы и остались. Что же теперь делать? У меня приказ сформировать новую разведроту. А где брать людей?
— Найдем! Я знаю. За пятерых ручаюсь. Вместе бились на сахарном заводе. Вы только запомните: лейтенант Ларин. Он комвзвода. Парень что надо. И его ребят возьмите.
— Ларин? — переспросил Виктор. — Знакомая фамилия. Погоди, погоди, где-то я ее то ли слышал, то ли читал.
— У Пушкина, — вмешался прискакавший обратно парень на костылях. — Только там Ларина. Татьяна.
— Иди ты, утконос трехлапый! Не встревай! — взвился Седых. — Вы на него, товарищ капитан, не обращайте внимания. На бабах он помешался. Берется пасти всю Ивановскую область.
Сапер застеснялся, зыркнул на старшину и поковылял из палатки.
— Хорошо, Ларина я найду, — продолжал Громов. — А еще? Сам-то как?
— Я-то? Я, как пионер, всегда готов. Руки-ноги целы, голова на плечах, морда обожжена, но это даже хорошо — ни брить, ни мыть. Одеться не могу, вот что плохо.
