– Скажите, Лев Николаевич, а вот если у человека шестнадцать лет назад был поврежден зрительный нерв, то можно ли, чисто теоретически, восстановить зрение? Ну, может, вы кого-нибудь порекомендуете? Какие-то процедуры?
Чудотворцев смотрит на меня, как на дурочку. В этой улыбке фифти-фифти жалости и умиления. Мне сейчас надо свое зрение спасать, а не о чужом думать.
– Я не нейрохирург, – помолчав, объясняет мне офтальмолог, – но насколько я знаю, зрительный нерв возможно восстановить максимум в течение месяца после повреждения. Так, на какой день тебя записать?
Наверное, все чудотворцы чем-то похожи. Они вселяют надежду в несчастных, но при этом рискуют разве что своей репутацией. Чудотворцы экстра класса никогда не берутся за невыполнимые дела. Добрый доктор советует мне связаться со специалистами. Он – настоящий профессионал.
На Тверской полно ресторанов и кафешек. Лиза тянет меня в сетевые «Вилы», в которые мы иногда заворачиваем на каникулах. В первом классе дочь очень обижалась, что я не вожу ее в «Макдональдс» к гости к веселому клоуну. Сейчас она уже почти совсем взрослая, и клоуны ей не нужны. Мы берем по десерту и идем на летнюю веранду.
За соседним столиком две дамы-риелторши оживленно обсуждают прошедшую сделку. Из их разговора я улавливаю, что все клиенты – лохи. Дочь тоже все слышит и шепчет мне на ухо:
– Мам, может, тебе не надо нашу квартиру продавать?
Да, дочь уже все понимает. Добрые волшебники могут невзначай показать свой звериный оскал, а клоуны бывают не только веселые рыжие, но и грустные белые.
– Слушай, – спрашиваю я дочь, – ты не знаешь, как будет «лох» женского рода?
– Лохэсса, – говорит она, облизывая ложку. – Можно я еще десерт возьму?
– Нет, лохушка, – задумчиво произношу я. – Давай лучше дома конфет поедим.
– Нет, лохэсса, – возражает дочь. – Лохэсса-поэтесса , – начинает она вдохновенно импровизировать.
Мы отражаемся друг у дружки в стеклах очков – обе растрепанные, настоящие лохудры. Нам вдруг ни с того, ни с сего становится весело. Все-таки, это здорово, что малютка подросла.
– А ты не забыла, что послезавтра родительское собрание? – спрашивает она, серьезно глядя мне в глаза. – И еще мне рабочие тетради нужны по «Окружающему миру», математике и английскому. А для гимнастики – новые булавы.
Я понимающе киваю. Начало учебного года – это большое испытание для всех родителей. В отделе «Учебная литература» с каждым годом все больше книжек, а вот заставить ребенка учиться становится все сложнее. На родительском собрании главный вопрос – финансовый. Пять тысяч с учетом инфляции, прикидываю я в уме.
