Азизов усмехнулся.
— За вами же наблюдали, Лисс. И о школе в Остбурге мы кое-что знаем. Словом, пока вы не сообщили ничего нового.
Лисс молчал.
— Почему вас не снабдили взрывчаткой?
— Должны прислать. Было условлено, что, как только устроюсь, свяжусь…
— Чепуха. — Азизов встал. — У вас же не было передатчика.
— Он имелся на явке.
— Быть может, у Седобородого?
— Нет, об этом человеке я никогда ничего не слыхал. Я говорю правду, гражданин следователь.
— А он. Седобородый, знал вас, и притом великолепно. Почему?
— Думаете, предал меня по заданию… оттуда?
— Вы и сами так думаете.
— Меня забрасывали дважды — во Францию и в Польшу, и оба раза удачно. — Лисс потёр лоб. — И вот теперь… Нет, ничего не понимаю! Неужели то, что вы говорите, правда? Не могу поверить…
— Да. Вас предали свои же.
— Тогда, тогда… — Лисе вдруг напрягся, вцепился руками в край одеяла. — Я раскрою вам одну тайну. Это очень важно. Я узнал о ней совершенно случайно!…
Рассказ Отто Лисса
Как я уже говорил, подготовку к выполнению задания проходил в Остбурге. Подробности вам известны. Когда все было закончено, я получил несколько свободных дней. Затем меня должен был забрать специальный самолёт.
Днём я не показывался в городе, вечером же это разрешалось. С наступлением темноты я отправлялся куда-нибудь в порт. Там много кабачков, где можно приятно провести время.
В последний перед вылетом вечер я приехал в порт в обычное время. И нос к носу столкнулся с человеком, которого знал ещё в молодости, но давно потерял из виду. То был Карл Брейер, довольно видный член НСДАП, в прошлом крейслейтер[4] одного из районов Тюрингии, затем руководитель какого-то отдела в крипо[5], а сейчас, как я узнал, штандартенфюрер[6] СС и сотрудник СД.
Мы никогда не питали друг к другу особых симпатий. Но так бывает
— два земляка, встретившись в чужом городе, всегда испытывают чувство близости. А я да и он не имели в Остбурге знакомых.
Спустя полчаса мы сидели в ночном кабаке. Бренчал пианист. Несколько пар танцевали. Мы выпили. Я посоветовал спутнику отыскать себе девицу и тоже стать в круг. Он молча указал на свою левую руку. Тут я заметил, что она странно неподвижна.
«Ушиб, — пояснил он, — сильный ушиб. Словом, не до танцев».
Я вопросительно на него поглядел, но он ничего больше не сказал.
Впрочем, скоро он стал более разговорчив; мы порядочно выпили, и Брейер стал хвастать своими делами. Он ткнул себя пальцем в грудь, на которой болтался новенький Железный крест, и заявил, что третьего дня получил его из собственных рук рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
