— Табак, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд чайханщика.
— Забыл дома кисет.
Заведующий чайханой вытащил и раскрыл большую жестяную коробку. В ней желтел табак.
— Пожалуйста, джанум, гвардейский табачок, достал сегодня целую пачку.
— Нет, — качнул головой Седобородый, — курю только махорку. Лёгкий табак нутро не принимает. Эй, сынок, — кликнул он мальчика, — за углом, я видел, махорку продавали, сбегай, а?
И он протянул ребёнку деньги. Тот взял их и выбежал на улицу.
Чайханщик и посетитель поговорили ещё минуты две. Потом Седобородый взглянул на часы, заторопился. Объяснив, что опаздывает, он расплатился и вышел. Стараясь не спешить, старик двинулся в ту же сторону куда побежал мальчик.
Вот и угол. Мальчишка должен быть где-то здесь. Так и есть. Седобородый увидел его возвращающимся без покупки.
— Дядя, — сказал мальчик, — я нигде…
— Ничего, ничего, — ласково сказал Седобородый. — Нет махорки — и ладно, потерплю. Деньги оставь себе — в кино сходишь… Ты, кстати, что-то хотел рассказать там, в чайхане?
— Да.
— Так, говори, говори, милый. — Он погладил ребёнка по голове. — Говори, мой хороший.
— Почему это он так… про милицию? — Мальчик нахмурился, стиснул кулачки. — Поймали же вора!
У Седобородого стало сухо во рту. Он побледнел и вынужден был опереться на плечо ребёнка.
— Не убежал? — прошептал он.
— Что вы, дядя! Один лейтенант ка-ак дал из пистолета!…
— Убил?
— В ногу попал. Ранил. Тут другие прибежали, схватили… А я, понимаете, только услышал…
— Хорошо, хорошо, сынок. — Старик вновь ласково провёл рукой по волосам ребёнка. — Я тороплюсь, дел у меня много. Иди и ты.
И он двинулся по улице, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, — так велик был охвативший его страх.
Коротко прозвонил телефон. Полковник Азизов снял трубку. Говорил начальник отделения милиции Широков. Он сообщил о посетителе чайханы, расположенной по соседству с отделением. Чайханщик знал, как надо отвечать тем, кто заинтересовался бы вчерашним происшествием. Но все дело испортил мальчик, племянник чайханщика. Ребёнок вступился за честь милиции, и посетитель, видимо почуяв неладное, успел уйти.
Азизов спросил:
— Старик? Синий костюм, коричневая папаха?
— Старик, но не в костюме, а в светлой тужурке и в фуражке.
— Что предприняли?
— Все приведено в действие, товарищ полковник. Ищем.
Азизов положил трубку.
В кабинет вошёл Семин.
— Закончили обыск, товарищ полковник. Безрезультатно, за исключением этого. — Он положил на стол большой конверт.
