— Простите, — сказал командир Раффлтон. — Боюсь, я потревожил вас.
Впоследствии он вспоминал, что в смущении заговорил с нею по-английски. Но она отвечала ему на французском — на причудливом, старомодном французском, какой ещё изредка можно повстречать на страницах старинных католических требников. У него были трудности с дословным переводом сказанного, но смысл, используя наши современные обороты, был таков:
— Не стоит. Я так рада, что ты здесь.
Он так понял, что она его ждала. Он даже усомнился: не извиниться ли ему за, по всей видимости, небольшое опоздание? Он, правда, не мог припомнить ни о каком таком назначенном свидании. Но можно сказать, что в это самое мгновение командир Раффлтон не отдавал себе отчёта ни в чём, кроме самого себя и восхитительного другого существа рядом. Где-то снаружи были лунный свет и мир; но всё это, казалось, не имело значения. Тишину нарушила она.
— Как ты сюда добрался? — спросила она.
Он не собирался говорить загадками. В основном он был поглощён её разглядываньем.
— Прилетел, — ответил он.
Глаза у неё расширились — но не от сомнения, а от интереса.
— Где твои крылья? — Она наклонилась в сторону, пытаясь заглянуть ему за спину.
Он рассмеялся. От любопытства к его спине она показалась более человечной.
— Вон там, — ответил он.
Она взглянула и впервые увидела великие мерцающие паруса, отливающие серебром под лучами луны.
Она направилась к ним, а он пошёл следом, замечая и не удивляясь, что на вереске будто не остаётся и следа примятости под нажимом её белых ступней.
Она стала чуть-чуть поодаль, а он подошёл и встал рядом. Даже самому командиру Раффлтону показалось, будто исполинские крылья подрагивают, словно два распростёртых крыла прихорашивающейся перед полётом птицы.
— Он живой? — спросила она.
— Только когда я шепну, — ответил он.
Он уже стал терять немного страха перед ней. Она обернулась к нему.
— Полетели? — спросила она.
Он уставился на неё. Она была совершенно серьёзна — это было очевидно. Она собиралась вложить свою руку в его и улететь вместе с ним. Всё было решено. За этим он и прилетел. Ей не важно — куда. Это — его дело. Но куда он — туда теперь лежит путь и ей. Ясно было, что именно такая программа сейчас у неё в голове.
К чести его нужно записать, что одну попытку он всё-таки предпринял. Вопреки всем силам природы, вопреки своим двадцати трём годам и пульсирующей у него в жилах алой крови, наперекор окутывающим его пара'м лунного света поры самых коротких ночей и голосам звёзд, наперекор демонам поэзии, романтики и тайны, напевающим ему в уши свои колдовские мелодии, наперекор волшебству и великолепию её, стоящей рядом, одетой в пурпур ночи, командир авиазвена Раффлтон повёл праведную борьбу за здравый смысл.
